Фритци Капезиус не знала жив ли ее муж, пока не получила в 1945 году от него открытку, переданную через Красный крест. Фритци была счастлива получить весточку, хотя слова о том, что он работал в Освенциме, покоробили ее, ведь она «слышала ужасные вещи об этом месте»
[270]. Фритци, которой на тот момент было 38 лет, считала вести о том, что ее муж в плену, лучшими новостями с окончания войны. В Румынии, находившейся во власти коммунистов, Фритци уже не была женой уважаемого и успешного бизнесмена. Наоборот, новое правительство экспроприировало собственность тех, кто сотрудничал с нацистами. Apotheke zur Krone (Королевскую аптеку), семейный бизнес Капезиуса, отобрали. Из хозяйки Фритци превратилась в простую сотрудницу. Ее с тремя дочками переселили в маленькую квартиру, а вскоре она уже гладила рубашки в местном кооперативе, чтобы как-то зарабатывать на жизнь
[271].
В феврале 1946 года Капезиус, все еще находясь в заключении, познакомился с некоторыми этническими немцами. Он описал их «саксами из Трансильвании, провинциалами, служившими сторожами в Освенциме и Берген-Бельзене». Они спрашивали, не знал ли кто-нибудь аптекаря из Освенцима.
– Когда эту группу к нам привели, – вспоминал Капезиус, – они рассказали, что оберштурмфюрер доктор Фритц Кляйн был с ними в Берген-Бельзене. Их вместе судили в Берген-Бельзене
[272].
В сентябре 1945 англичане провели первый суд по военным преступлениям; обвинялись 45 эсэсовцев, женщин и несколько капо, которые в основном работали в Берген-Бельзене. После трехмесячного процесса 31 человека признали виновными. Друг Капезиуса, доктор Кляйн, печально прославившийся после обнародования послевоенного фото, на котором он запечатлен на фоне небольшой горы трупов в Бельзене, был повешен 13 декабря 1945 года. Через два месяца после казни Кляйна и десяти его коллег в лагерь 2375 перевели несколько немцев, и все они жаждали пообщаться с Капезиусом. Известно, что одним из этих мужчин был 28-летний этнический немец из Румынии по имени Георг Крафт, который присоединился к СС в то же время, что и Капезиус, в 1943 году. Крафт служил охранником в Бухенвальде и Бельзене, возможно, еще и в Освенциме, хотя он и отрицал слова очевидцев, которые утверждали, что он там был
[273].
Капезиус быстро понял зачем Крафт и его друзья его искали.
– Доктор Кляйн дал им одно задание: где бы они ни были найти доктора Капезиуса, освенцимского аптекаря, его земляка из Ройсмаркта, – рассказывал Капезиус годы спустя в третьем лице. – Они должны были сказать ему, что [Кляйн] спокойно ожидает собственной смерти, что он, Кляйн, просто рад, что его ходатайство в Освенциме сможет его, доктора Капезиуса, защитить.
Также Крафт сообщил Капезиусу, что Кляйн просил передать: Ева Ситрон-Бард, любовница аптекаря, пережила войну. Кляйн видел ее в Бельзене, и когда она заболела тифом, он делал все, что мог, чтобы достать ей еду и лекарства.
– Он сделал это по доброте, как последнюю услугу доктору Капезиусу, потому что знал, что доктор оценил бы это
[274].
Вскоре после этой встречи англичане перевели Капезиуса в Нойенгамме на севере Германии, бывший концлагерь, который англичане превратили в большой изолятор. 17 апреля 1946 года англичане выпустили декрет, согласно которому все призванные на службу в СС этнические немцы, вроде Капезиуса, считались обыкновенными немецкими солдатами. Это означало, что принадлежность к Ваффен-СС больше не являлась автоматической причиной заводить расследование или продолжать держать в заключении. Пять недель спустя, 25 мая 1946 года, англичане, не зная сколько крови было на его руках, отпустили Капезиуса
[275]. Он пробыл в лагерях чуть больше года.
Освобожденный и счастливый Капезиус перебрался в Штутгарт. Город еще только-только восстанавливался после потери 70 % зданий в бомбежке союзников. Там аптекарь под своим настоящем именем снимал маленькую квартирку в доме 48 по улице Бисмаркштрассе
[276]. Хотя Капезиусу не терпелось вернуться в Румынию к жене и дочкам, эту идею пришлось отбросить: он узнал, что суд Клуж-Напока, столицы его родной Трансильвании, признал его и еще 184 этнических немцев, работавших с нацистами, виновными в совершении военных преступлений
[277]. Суд заочно приговорил его к смертной казни, пока он находился в плену у англичан
[278].
Вскоре он узнал от друга семьи как это все произошло. Румынка, пережившая Освенцим, Марианна Вильнер, вернулась домой после войны и вышла на работу рентгенологом в сигишоарской клинике, которой во время войны пользовались немецкие и румынские солдаты. Стараясь поскорее скрыться от советских солдат, нацисты оставили многие документы там, где они лежали. Вильнер рассказывала:
