Судьбы врачей, с которыми Капезиус работал, сильно разнились. Йозеф Менгеле и Вильгельм Кёниг бежали от преследований закона. Фритца Кляйна повесили, доктора Гельмута Феттера, управляющего экспериментами Farben/Bayer, тоже казнили. Казнь доктора Вернера Рёде, проводившего эксперимент с эвипаном при помощи Капезиуса, назначили на следующий месяц. Карл Клауберг, который проводил медицинские эксперименты и хвастался Капезиусу, что «его метод стерилизации достиг совершенства», находился в советской тюрьме и ожидал суда
[294]. Ганс Мюнх ожидал суда в польской тюрьме. Стоматолог Вилли Франк и сержант СС Йозеф Клер сидели в американских застенках, ожидая окончательного решения – достаточно ли улик, чтобы их судить. Ирма Грезе, охранница СС, которую Капезиус назвал «какой-то извращенной сукой», была повешена англичанами.
Но у некоторых коллег Капезиуса дела были лучше. Стоматолог и его хороший друг Вилли Шац, был отпущен англичанами девятью месяцами раньше и нашел работу в стоматологической клинике в Ганновере. Отмар Фрайхерр фон Фершуэр, немецкий профессор, управляющий выдающегося Института им. кайзера Вильгельма, куда регулярно отправляли человеческие образцы из Освенцима, выплатил штраф в 600 рейхсмарок (240 долларов) и вернулся к карьере декана Мюнстерской медицинской школы и председателя Немецкого антропологического общества. Друг Капезиуса Роланд Альберт подделал бумаги на выписку и дал взятку австрийскому адвокату с хорошими связями, чтобы убедиться, что его эсэсовские документы будут «потеряны»
[295]. Он по-тихому собрал семью и перебрался в живописный городок Куфштайн в Тирольских Альпах, где стал частным преподавателем религии.
Капезиус, разумеется, не знал, что на самом деле победители ругались между собой, потому что не могли определиться насколько агрессивно надо заводить дела на разных военных преступников. Намерения прокуроров и следователей столкнулись с проблемами политики и логистики. Изначально Сталин хотел избежать судов и потребовал расстрела 50 тыс. высокопоставленных нацистов для символической демонстрации справедливости. Но англичане с американцами были непреклонны: казнь должна была произойти только после судебного процесса, на котором у обвиняемых есть возможность защищаться. Англичане с американцами победили в споре, и в 1946 году начался ряд судов, главным образом в Нюрнберге, на юге Германии. Но даже после принятия этого решения продолжались споры, кого именно надо обвинять и судить. Конечно, главных военных СС судить было нужно, но не все считали, что на немецких бизнесменах лежала вина. Был найден компромисс: в главном нюрнбергском суде одним из обвиняемых был Ялмар Шахт, не военный, магистр финансов Третьего рейха.
Пытаясь определиться кого обвинять в военных преступлениях, англичане с американцами быстро оказались в новой холодной войне. Советский Союз вместе с немалой частью Европы и восточной Германией оказались по другую сторону Железного занавеса. Бытовало мнение, что для регулировки власти Сталина была необходима сильная и как можно скорее реанимированная Германия. Американцы и англичане, не видевшие необходимости в судебных разбирательствах, считали, что невозможно засадить за решетку главных немецких бизнесменов и политиков, надеясь, что страна сама себя отстроит и найдет силы сопротивляться влиянию СССР и коммунистической экспансии. Хоть это был и неприятный аргумент, он имел достаточные основания: многие бизнесмены, судьи, даже некоторые правительственные бюрократы процветали в годы Третьего рейха, а теперь должны будут вернуться на эти должности в уже новой республике Германии. Среди простых немцев, некоторых англичан и американцев было распространено мнение, что процесс денацификации зашел слишком далеко и превратился в некое коллективное наказание.
Разведка союзников в первую очередь была обеспокоена не привлечением нацистов к ответственности, а обнаружением тех, кто поможет бороться с Красной угрозой. В ходе послевоенной операции «Скрепка», например, американцы завербовали более 700 нацистских инженеров и ракетостроителей. Британская и американская разведки обнаружили, что соревнуются с Советским Союзом, у которого была подобная программа (операция «Осоавиахим»), в вербовке нацистов, которые специализировались на химическом оружии, баллистике, медицине, науке и криптографии
[296]. Некоторых ученых отвозили на допросы в США и Великобританию. Кто-то, как изобретатель ракеты «Фау-2» Вернер фон Браун и доктор Герман Беккер-Фрейзен, в последствии осужденные за военные преступления, пошли работать на NASA. Кто-то нашел тайную работу в Вашингтоне и Лондоне. А некоторых отправили, так называемыми «крысиными тропами», в Южную Америку и на Ближний Восток
[297].
Капезиус к ним не относился. Его фамилии не было в списках нацистов, обладающих полезной информацией, которых можно было использовать в новой Холодной войне. Аптекарю Освенцима пришлось защищаться самостоятельно. Союзники не собирались предоставлять ему карточку «бесплатного освобождения из тюрьмы».
В Дахау Капезиуса больше беспокоила его собственная судьба, чем громкие политические новости. Позже он рассказывал Штоффелям, что американцы «напечатали его фотографию везде, где было можно, с подписью: “Кто знает эсэсовского аптекаря доктора Виктора Капезиуса, работающего в Освенциме, и кто может дать показания против него?”»
[298]. Как выяснилось после изучения ранее засекреченных американских документов, они нашли аптекаря в американском «Списке подозреваемых в военных преступлениях» и присвоили его делу номер
[299].
В сентябре CIC распространило «анкету» с целью получения дополнительной информации о Капезиусея
[300]. Тем временем, штаб Третьей армии приказал перевести его в Флак-Казерне, Людвигсбург (в 257 км), бывшие немецкие военные бараки, которые американцы переименовали в Центр содержания гражданских лиц № 74. Неподалеку располагался Штутгарт, где Капезиус когда-то снимал квартиру и где ему предстояло отстаивать свою денацификацию перед немецким трибуналом. По причинам, не указанным в секретных документах армии США, Капезиуса перевели обратно в Дахау всего месяц спустя, 14 октября. Хотя он и находился в заключении у американцев с августа, перевод в Дахау был отмечен как новый «автоматический арест»
[301]. Поэтому 17 октября он заполнил новую шестистраничную анкету, содержащую 131 вопрос. Здесь впервые раскрывается его анкета.
