– Постараюсь!
– Не вздумай выходить в город, – продолжала напутствовать Шейлана, скидывая вещи в свой сундук.
– Да ладно тебе. Кто меня выпустит! Я ж еще дар не проявила.
– Вот и я о том. Тебе запрещено. Не нарушай правила, даже если сокурсники будут зазывать. Есть такая традиция – бедокурить на каникулах. Каждый год проштрафившихся пачками отправляют в школу, без вариантов. Прощай, блестящее будущее. Запомнила?
– Запомнила! Не поддаваться на уговоры и сидеть в своей комнате тише мыши.
– Точно! Будь умницей.
Шейлана обняла меня на прощанье и вышла из комнаты в сопровождении ходячего сундука.
А на меня тут же навалилась жуткая тоска. Оказывается, отсутствие дара – не повод для хандры, подруга, как обычно, была права. Гораздо хуже остаться одной в комнате, когда замок опустел и даже в коридоре редко встретишь живого человека. За окном беснуется вьюга и шепчет, что твое одиночество – навсегда. Кажется, каникулы никогда не закончатся, как и зима, грозящая растянуться на вечность. Сугробы наметет столь высокие, что студенты с преподавателями не смогут вернуться в академию. Не будет больше ни уроков, ни дружбы, ни смеха.
Единственной отрадой оставался Майк. Но встречались мы только в столовой да изредка в библиотеке. Ударившие морозы не позволяли высунуть носа на улицу.
Поэтому, когда в один из одиноких вечеров в комнате появилась Крыса, радости моей не было предела.
– Ну, встречай меня! – заголосила она, выбираясь из-под кровати Шейланы. – Я готова наконец тебя простить за прошлое гадкое поведение.
– Здорово! – с воодушевлением ответила я, проглотив справедливый порыв напомнить о том, что ни в чем перед ней на самом деле не виновата.
– Надеюсь, у тебя припасено для меня что-то вкусненькое?
– Разумеется.
Я полезла в тумбочку за ванильными плюшками, к которым в последнее время пристрастилась и по примеру других студентов брала из столовой в комнату для ночного перекуса.
На пол из развернутой бумаги посыпалась сладкая крошка, а от румяной выпечки пошел головокружительный аромат.
– Мм… Годится! Давай сюда скорее! – Крыса практически вырвала у меня из рук протягиваемую ей плюшку.
Похрустывая сахарной корочкой, она быстро-быстро откусывала кусочек за кусочком острыми желтыми зубами. И только уничтожив весь мой сладкий запас, развалилась на кровати в подушечках Шейланы и перевела взгляд на меня:
– Теперь по закону гостеприимства тебе полагается меня развлечь. Начинай.
Пришлось вспоминать смешные случаи, произошедшие за время учебы. Крыса слушала с большим вниманием, ни разу не улыбнувшись. Впрочем, о чем я? Животные не умеют улыбаться. Но Крыса даже виду не подала, что ей весело. Зато задавала наводящие вопросы, уточняла мелочи.
– Умеешь же, если хочешь, – подытожила она, когда я закончила травить студенческие байки из жизни академии.
– Что умею?
– Гостей принимать. Выходит, ты все это время надо мной просто издевалась?
– Что ты, просто я… – в голову не приходило ни одно толковое оправдание, – училась… училась обращаться с гостями. И я рада угодить тебе.
– Ладно. Буду считать, что ты извинилась. Чем собираешься заниматься в каникулы?
– Не знаю, – честно призналась я, прикидывая, что до возобновления учебы осталось больше трех недель.
– Не скучно?
– Скучно. Только и остается что читать учебники и зазубривать будущие темы.
– Фи-и! Ерунда какая! А вот другие студенты собираются завтра устроить попойку в столичном кабаке.
– Везет! А мне нельзя выходить из замка, пока не проявился дар и я его не взяла под контроль.
– Чепуха! Дара нет – значит, и вреда от тебя в городе никакого.
– Но за нарушение правил выгоняют из академии. Мне совсем не хочется переходить в школу, я уже здесь обвыклась.
– Выгоняют тех, кого поймали. У тебя разве головы на плечах нет?
– А с чего это ты меня подбиваешь на преступление? – добавила я в голос побольше подозрительности и сощурила глаза.
Крысу проняло:
– Я?! Да ты сумасшедшая! Я пытаюсь подсказать, как ты можешь развлечься и не помереть от скуки, а ты меня же и обвиняешь? Вот неблагодарная!
Но как бы Крыса ни демонстрировала свой праведный гнев, сомнения уже возникли и крепли с каждым ее словом больше и больше.
А наутро, войдя в столовую, я первым делом обратилась с вопросом к стряпухе:
– Мэдью Йох, не сочтите за наглость, можно вам задать один вопрос?
– Если не будешь выпытывать рецепты блюд, то рискни, – добродушно отозвалась женщина, накладывая для меня кашу.
– Рецепты? Нет, что вы, я бы не посмела. Да и ни к чему они мне, лучше вас самой никто не приготовит ваши блюда.
– Это точно! – Стряпуха поправила на голове платок и важно сложила мощные, с выступающими венами, руки на груди. – Спрашивай.
– Я хотела узнать… Тогда, летом, в первый день в академии я была на вашей кухне…
– И я тебе тогда еще сказала – забудь. Ничего страшного не произошло. С каждым бывает. Главное вовремя исправиться.
– Спасибо. Скажите, пожалуйста, вам об этом сказал кто-то из студентов? Или… может быть, крыса? – Последние слова я почти прошептала, боясь, что стряпуха поднимет меня на смех.
– Так вот оно что! Догадалась? Конечно, крыса. За пирожные эта тварюшка готова душу отдать, не только студентов заложить. А ты умная девочка, оказывается. Сама додумалась или кто подсказал?
– Сама. Уж больно часто стали поступать от нее вредные советы.
– А-а-а… Это ты молодец. Сообразила, да еще так быстро. Многие несколько лет попадают в переделки, а уразуметь не могут, откуда ноги растут. Считай, усвоила важный урок жизни.
– Никому не доверять?
– Голову включать! Она у тебя для того и имеется, а не только в нее есть.
– Выходит, все живущие в академии понимают крысиный язык? Не только я?
– Крысиный язык? Уморила! – Женщина вся прямо затряслась от смеха. – Что за глупости? Эта крыса на человеческом разговаривает. Опыты над ней маги ставили, потом она сбежала, а ловить никто не стал. Кому она сдалась! Бегает уже сколько лет по замку. Пакостит по мелочам студентам, вроде как мстит за прошлые обиды.
– Но ведь меня тогда не было, когда с ней так поступили… Я же не виновата.
– Так те, кто опытами баловался, сейчас уж высокие посты занимают, а то и померли вовсе. Разве их достанешь! Вот она и гадит тем, кому может, вернее, кто сам позволяет.
– А почему руководство академии ее не обезвредит?
– А зачем?
