Сара, казалось, погрустнела, но приняла заказ. Карина попросила два стаканчика, налила в один воду, в другой колу и села за ближайший к двери столик.
Сара поймала взгляд Таморы.
– Хлебные палочки готовы.
Тамора уже почти забыла про свой заказ. Она взяла корзинку пропитанных маслом и посыпанных корицей хлебцев и упаковку глазури из сливочного сыра.
– Карина часто сюда приходит? – спросила она у Сары.
– Три-четыре раза в неделю, – вполголоса ответила официантка, укладывая на тарелки два больших куска пиццы. – Всегда заказывает одно и то же для себя и брата. Кошмар.
Эти слова возмутили Тамору.
– Ничего кошмарного. Она скучает по брату.
– Ведёт себя так, словно не знает, что он пропал. Как будто и правда ждёт, что он сейчас войдёт в дверь.
Обе обернулись на вход, словно слова Сары могли волшебным образом призвать Кевина Лорда в пиццерию «Закуток».
Ничего не произошло, и Сара вздохнула.
– Думаю, её накачали успокоительными.
Тамора поставила на поднос с едой для Карины свою корзинку.
– Я отнесу.
Она опустила поднос на стол и села напротив Карины.
– У меня тут встреча. – Карина смотрела как будто сквозь Тамору, глядя на что-то за кирпичными стенами ресторана. – Ты, кажется, младшая сестра Макинака Картера. Играешь в дерби, да?
– Меня зовут Тамора. Ты дружишь с Маком?
– Пока нет, – рассеянно ответила Карина, промакивая салфеткой жир с куска сыра.
– Что значит «корни дворца»? – спросила Тамора.
– «Глубоко в глине». – Карина вскинула голову, как птица. – Откуда ты это знаешь?
– Ты присылала мне стихотворение? – Карина не ответила, и Тамора добавила: – Я уже слышала эти слова.
– Они забыли о нас. – Карина отложила салфетку и помешала соломинкой напиток, словно зачарованная стуком льда в стакане. – Я пытаюсь ему напомнить.
– Кевину? – Карина снова не ответила. Тамора стиснула под столом кулаки, сдерживая досаду. – Где ты слышала про корни дворца?
– От тебя.
Возможно, Сара была права насчёт лекарств.
– Мы раньше не встречались.
– Да, я знаю.
Тамора съела половину хлебной палочки. Горячая корица и расплавленная глазурь немного успокоили её раздражение.
– Ты не видела ничего странного с тех пор, как пропал Кевин?
– Вижу каждую ночь. Кевин оставил мне свои сны.
Она произнесла это таким тоном, что по коже у Таморы побежали мурашки.
– Вы можете слышать мысли друг друга? Потому что вы двойняшки?
Карина в первый раз прямо посмотрела на неё. Брови у неё выгнулись от удивления.
– Не говори мне, что ты веришь во всю эту ерунду про таинственную внутреннюю связь близнецов.
– Но ты же сказала, что он оставил тебе свои сны!
– Это другое. – Карина фыркнула и взглянула на свой телефон. – С чего бы мне присылать тебе стихотворение?
Разговор напоминал катание на коньках по льду озера во время метели.
– Я ищу своего друга Андре. Думаю, он вместе с Кевином и Лиззи.
– Я даже не знаю, что означает это дурацкое стихотворение. – Карина хлопнула ладонями по столу. – Корни дворца, несказанные слова… Чушь какая-то.
– Вовсе нет, – ответила Тамора. – Гулк сказал мне, что пришёл сюда через корни дворца.
Карина заинтересовалась.
– Что за идиотское имя Гулк? Похоже на «пук».
Тамора подумала. До этой минуты Карина попеременно то смотрела на неё сверху вниз, то сквозь неё. И неизвестно ещё, поможет ли она найти Андре. Но если есть хоть малейшая надежда…
– Это гоблин. – Тут ей в голову пришла другая мысль. – Гулк говорит, что гоблины могут учуять магию. Может, между тобой и Кевином в самом деле существует мистическая связь. И тогда понятно, откуда взялись сны и стихи. Ты должна увидеться с Гулком.
Карина молча покачала головой.
– Не смотри на меня как на сумасшедшую. Гулк рассказал, что три человека-героя пришли в их мир, чтобы истребить гоблинов и других монстров. А гоблины, спасаясь, сбежали сюда.
– Из-за пророчества, – пробормотала Карина.
– Так и есть!
Карина вздрогнула.
– Что так и есть?
– Ты шутишь? Ты только что сказала… – Тамора сунула в рот вторую половину палочки, чтобы заставить себя замолчать, запила её большим глотком сока и уставилась на Карину.
Её собеседница тыкала пальцами в пиццу, словно это был какой-то отвратительный научный эксперимент – погружать серебристые ногти с идеальным маникюром в расплавленный сыр. Макияж скрывал тёмные круги под глазами. Несмотря на слой губной помады, было заметно, что губы все искусаны, словно девочка жевала их.
Тамора более мягким голосом поинтересовалась:
– У тебя всё хорошо?
– А? – Карина часто заморгала. – Нормально.
– Я тебе не верю. Кевин был твоим братом. – И снова Карина не ответила. Тогда Тамора поднажала: – Андре – мой лучший друг. С тех пор как он пропал, я места себе не нахожу, всё время злюсь на что-нибудь. Мне снятся кошмары.
Карина снова отвернулась.
– К тебе они, по крайней мере, приходят только во сне. – Внутри у неё как будто что-то сломалось. Она уронила голову на руки и пробежала пальцами по волосам. – А я большую часть времени даже не знаю, что говорю. Я пытаюсь сдерживаться, но отец хочет, чтобы доктор Шах проверил меня на предмет синдрома Туретта.
– Это когда человек всё время ругается?
– Может быть, но в основном он проявляется тиком или постоянным произнесением каких-то случайных слов или звуков. Доктор Шах – это мой психолог – считает, что я не могу справиться с травмой. Они пытаются лечить меня медикаментами, пока не начался учебный год. Можешь себе представить, что скажут люди?
Тамора не знала, что на всё это ответить.
– Ты говорила доктору Шаху про сны и пророчество?
– Не знаю. Я не всегда помню, что говорю. – Она откинулась на спинку дивана. – Может, отец прав и я действительно схожу с ума?
– Ты не сумасшедшая.
Карина криво улыбнулась, сверкнув брекетами.
– Сказала девочка, которая разговаривает с гоблинами.
– Вот именно. А на следующий день после того, как я начала общаться с гоблинами, ты как бы случайно мне написала. Это не может быть совпадением, а значит, ты не сумасшедшая.
– Я даже не знаю твоего телефона.
Тамора наклонилась вперёд.
