Дверь комнаты открылась, и папа просунул внутрь голову.
– Я ухожу на работу. Не засиживайся допоздна.
– Хорошо.
Он вошёл и остановил взгляд на распечатке в руках Таморы. Губы у него сжались, глаза сузились. Он успокоительно сжал плечо дочери.
– Его найдут, Тамора.
Девочка не ответила. Как полицейские могут его найти, если не знают, с чем имеют дело?
Вдруг раздалось низкое раскатистое рычание, и Тамора вздрогнула. В дверях, выгнув дугой спину и резко размахивая из стороны в сторону хвостом, стоял Сморчок.
Вудсток в тревоге захлопал крыльями, прыгнул в миску с водой и разбрызгал тепловатую жидкость по ковру, защищаясь единственным доступным ему способом.
Однако Сморчок не обратил на птицу никакого внимания. Он крадучись пересёк комнату, прыгнул на подоконник и уставился на задний двор.
– Наверное, белка или кролик. – Отец поцеловал Тамору в макушку. – Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – Как только за отцом закрылась дверь, девочка подошла к окну посмотреть, что так взволновало Сморчка. Ей уже приходилось видеть, как кот преследовал животных, однажды даже белохвостого оленя, который подошёл к забору. Но никогда он не был так возбуждён.
Клочки шерсти встали у кота дыбом, словно его ударило током. Он был так сердит, так сосредоточен на чём-то во дворе, что не заметил, как подошла Тамора. Когда хозяйка коснулась его спины, Сморчок подпрыгнул и зашипел.
Девочка отдёрнула руку.
– Тише, пушистый.
Снаружи на столбе около окна висела кормушка для колибри. Во дворе вдоль забора росло несколько маленьких сосен. Около старых качелей, которыми ни Тамора, ни Мак уже не пользовались, стояла выцветшая оранжевая будка Аппы.
Кто-то стремглав перебежал от деревьев к собачьей конуре и спрятался позади неё. Затем последовала вторая фигура.
Сморчок зарычал.
Тамора затаила дыхание, сердце у неё быстро застучало. Лиц она в темноте не видела, но узнала длинные конечности и неуклюжие движения.
Ей не нужно искать гоблинов. Они сами её нашли.
Глава 3
В собачьей будке
Как только Тамора услышала, что отец уехал, она открыла свой рюкзак и начала надевать потные наколенники. Она подумывала позвать папу на помощь, но побоялась спугнуть гоблинов.
Застегнув под подбородком шлем, девочка рывком открыла свой небольшой, забитый вещами стенной шкаф. В самой глубине, позади зимних курток и свитеров, стояла старая клюшка для хоккея с мячом – розовая метровая палка из дерева и стеклопластика, обёрнутая изолентой на одном конце и с крюком на другом. Годится.
Тамора раздвинула клюшку и нижней частью почесала Сморчку спину. Он снова зашипел и так сильно замахнулся на хозяйку лапой, что даже упал с подоконника.
– И что ты сделаешь, если я выпущу тебя во двор? – спросила Тамора, когда он забрался назад. – Утопишь их в соплях?
Она вышла из комнаты и осторожно спустилась по лестнице. Мак снова занялся своим «Лего», так что незаметно проскользнуть мимо него было нетрудно.
На полпути к задней двери девочка заскочила в кухню. Она не имела представления, чем питаются гоблины, кроме маленьких собак, но, раз они копались в мусорном контейнере, то от остатков ужина вряд ли откажутся. Можно будет поторговаться: она их покормит, а они ответят на её вопросы.
Тамора схватила полиэтиленовый пакет с недоеденными кусками пиццы и открыла его. Места ещё было много, и девочка бросила туда же яблоко, горсть сухих анчоусов, кусочки болонской колбасы, косичку сыра и несколько кубиков тофу. Кто знает, что понравится этим существам.
Тамора открыла вертикальные жалюзи раздвижной стеклянной двери, ведущей на задний двор, и включила свет на крыльце. Во дворе всё было спокойно, только порхающие в воздухе светлячки посверкивали зелёным светом.
Может, пока она собиралась, гоблины убрались восвояси? Или притаились, поджидая удобного момента, чтобы напасть?
Держа в зубах мешок, а в руке клюшку, девочка осторожно отодвинула дверь и ступила на деревянный настил.
Во дворе пахло скошенной травой, клевером и собачьим помётом. Убирать за Аппой было обязанностью Таморы, но на этой неделе она ещё не чистила двор. Удивительно, сколько кучек может навалить одна только овчарка.
От лёгкого ветерка старые качели начали раскачиваться, и девочке стало жутковато.
– Эй! – тихо окликнула она незваных гостей. – Я еды принесла.
Крепче стиснув клюшку, она ступила с настила на траву. Сосновые ветви у забора зашевелились. Тамора подняла пакет, чтобы гоблины увидели его.
– Я знаю, что вы голодные. Хочу только поговорить.
Из собачьей будки донёсся негромкий стук, а потом приглушённое «Ой!».
Значит, один стоит у сосны, другой спрятался в будке и, судя по всему, ударился головой о крышу. Тамора сделала осторожный шаг.
У проволочного забора в конце двора появилась ещё одна фигура. Тамора оцепенела. Три гоблина?
Если двое, с которыми она уже встречалась, привели подмогу, то кто знает, сколько их притаилось в темноте?
«Они прячутся, – подумала Тамора. – Значит, они больше боятся меня, чем я их».
Тут из-за сосны вышел гоблин.
Вот тебе и боятся…
Это была синекожая девочка, которую Тамора видела у катка. Она была в том же полиэтиленовом мешке и с сумочкой на поясе и держала в одной руке старую, слегка погнутую клюшку для гольфа с тяжёлой деревянной головкой, а в другой – пластиковую крышку от мусорного контейнера, прикрываясь ею, как щитом.
Гоблин, стоявший у забора, перебрался во двор. Его Тамора не знала. Он был с голым торсом и с обёрнутым вокруг талии старым розовым ковриком для ванной. Крепилась эта импровизированная юбка с помощью верёвки. На плече у гоблина висел тяжёлый мешок, и он угрожающе выставлял вперёд ножницы.
Тамора открыла зубами пакет с объедками и, поставив его на настил позади себя, вытащила кусок колбасы и бросила его ближайшему гоблину.
– Меня зовут Тамора. А тебя?
Гоблин-девочка подскочила к колбасе и стала стучать по ней клюшкой для гольфа.
– Она уже мёртвая, – заверила её Тамора.
– Может, там яд. – Жёлтые глаза сверкнули в темноте.
– Нет, только консерванты, но они не вредные. – Она взяла другой кусочек и откусила от него. – Смотри.
Синекожая девочка попробовала отбитый кусок колбасы на зуб.
– На вкус как мясо, но костей нет, крови нет.
– Какое мясо? – спросил полуголый гоблин.
