– Пей, госпожа! Тебе никогда еще не доводилось
пробовать такого вина!
– Не знаю, что ты сюда налил, – проговорила
австриячка недоверчиво. – Не надумал ли ты отравить меня?
– Пей, госпожа! Пей, Луиза, если ты и вправду хочешь
помолодеть! Тебе придется довериться мне – иначе ничего не выйдет!
И Луиза решилась. Она поднесла стакан к губам, сделала
маленький, осторожный глоток… вкус вина был очень странным. Он напомнил Луизе
ее детство, прошедшее в нищей австрийской деревушке, и аромат ее первой любви,
легкий и пьянящий… но уже второй глоток отдавал чем-то терпким, чем-то
солоновато-запретным, и в то же время приторно-волнующим.
«Уж не кровь ли это?» – в ужасе подумала Луиза, но она уже
не могла оторваться от удивительного вина и сама не заметила, как выпила стакан
до дна.
И сразу мир вокруг нее удивительно изменился.
Низкий потолок лаборатории стал гораздо выше, сама комната
превратилась в ярко освещенный дворцовый зал, изодранная одежда алхимика – в
расшитый серебром бархатный камзол.
– Как, понравилось ли тебе мое вино? – спросил
Фридрих женщину.
Впрочем, теперь это был не жалкий алхимик, а важный,
благородный господин.
– Благодарю вас, милорд! – почтительно ответила
Луиза. – Никогда прежде не доводилось мне пробовать подобного!
Удивительное вино! Даже в погребах французского короля нет такого.
– Еще бы! – Фридрих чуть заметно
усмехнулся. – Не забыла ли ты, госпожа, для чего пришла сюда?
– Ах да! – Женщина нахмурилась, припоминая, ведь
она и впрямь пришла сюда по чрезвычайно важному делу…
Голова ее наполнилась тягучей болью, как будто ее стянули
железными обручами. Эта боль не давала Луизе сосредоточиться, не давала вспомнить
то важное, то единственное, что привело ее сегодня в жилище алхимика…
Неожиданно Луиза взмахнула рукой и уронила на пол опустевший
стакан. Стакан с жалобным звоном упал на каменные плиты пола, разлетевшись на
мелкие осколки, и от этого звука словно какие-то чары распались, и Луиза
воскликнула:
– Ты обещал дать мне эликсир молодости!
Господин Фридрих помрачнел. Из знатного господина он снова
превратился в жалкого алхимика, только что покинувшего камеру смертников. Шитый
серебром камзол выцвел и пожух, превратившись в изодранные лохмотья, ярко
освещенный дворцовый зал снова стал полутемной лабораторией.
– Что ж… – в голосе Фридриха прозвучало некоторое
разочарование, но и надежда, – раз уж ты так настаиваешь…
Он удалился в дальний конец комнаты, поднял одну из каменных
плит пола и пошарил рукой в открывшемся тайнике. Наконец он выпрямился, держа в
руках небольшой ларец черного дерева, окованный серебряными пластинами.
Тяжелыми, медленными, неуверенными шагами пересек он
комнату, остановился рядом с Луизой, поставил перед ней шкатулку и проговорил с
непонятной робостью:
– Вот то, о чем ты просила!
Луиза жадно протянула руки к шкатулке.
Вот оно, то, ради чего она готова была навлечь на себя гнев
герцога, то, ради чего хотела рискнуть своей жизнью и даже собственной
бессмертной душой… Стоит только открыть крышку, заглянуть в шкатулку…
Она не медлила, хотя испытывала в этот миг странную слабость
и неосознанный, мистический ужас. Она не медлила, потому что перед ней лежала
ее самая заветная мечта – возвращенная молодость, красота, власть над мужскими
сердцами. То, без чего сама жизнь не имеет никакого смысла.
Луиза прикоснулась к крышке.
Вот перед ней то, что она искала долгие годы, вот то, что
поможет осуществлению ее мечты. Еще немного – и весь мир будет у ее ног!
Луиза решительно нажала на защелку, закрывавшую крышку
ларца. Крышка откинулась.
Внутри шкатулка была обита черным бархатом, и на этом
бархате струилось, переливалось, сияло живое кольцо – маленькая
золотисто-зеленая змея, пожирающая собственный хвост…
Внезапно Луиза почувствовала острый укол страха.
Она привыкла никому не доверять, кроме себя самой. Привыкла
повсюду искать интриги и предательство, привыкла в каждом человеке подозревать
самые черные намерения.
Привыкла с осторожностью делать каждый следующий шаг,
предварительно ощупывая почву перед собой. А сейчас она ступила на незнакомую,
ненадежную почву, на тонкий лед тайного знания, где каждый шаг может оказаться
смертельным…
Что, если этот алхимик тоже замыслил дурное? Что, если,
вырвавшись с ее помощью из камеры смертников, он хочет теперь избавиться от
нее, чтобы не платить ту цену, которую Луиза назначила за свою помощь?
Что, если этот браслет отравлен?
Ей приходилось слышать о десятках удивительных ядов, об
отравленных перчатках и веерах, носовых платках и книгах…
– Надень первым этот браслет! – потребовала она,
настороженно взглянув на алхимика. – Я должна убедиться, что это –
действительно чудодейственный талисман, а не ловушка!
– Как тебе будет угодно, госпожа! – ответил
Фридрих, пожав плечами. – Как тебе будет угодно!
Он надел браслет на правую руку, поднял, так что
золотисто-зеленая змейка засверкала в отблесках пламени, показалась живой.
– Можешь убедиться, госпожа, в великом могуществе этого
талисмана!
Алхимик взял в правую руку игрушечного солдатика,
валявшегося на столе. Солдатик не был еще раскрашен, Луиза видела тускло
отсвечивающий свинец, из которого он отлит. Фридрих осторожно взял из открытой
реторты щепотку странного искрящегося порошка, посыпал на свинцового солдатика,
проговорил какую-то непонятную фразу и повернулся к свету.
По серой поверхности свинца пробежала короткая радужная
вспышка, и он сделался красновато-золотым.
Алхимик протянул игрушку Луизе, проговорил вполголоса, как
будто чудо превращения до сих пор волновало и удивляло его:
– Вот, госпожа! Можешь убедиться – это золото, самое
настоящее золото!
– Но мне не нужно золото, алхимик! – прошептала
Луиза, не сводя зачарованного взгляда с золотой игрушки. – Мне нужна
молодость! Молодость!
– Когда талисман станет твоим, все будет, как ты
захочешь. Уроборос осуществит твое, именно твое желание, тебе решать – золото
или молодость!
– Как ты назвал эту змею? – спросила Луиза едва
слышно.
Она не могла отвести взгляд от золотисто-зеленой змейки, та
следила за ней маленькими живыми глазами, сверкающими, как два бриллианта,
караулила каждое ее движение.
– Это уроборос, древний символ вечного возвращения,
символ жизни, без которой нет смерти, символ смерти, без которой нет жизни.
Вечный змей уроборос…
– Уроборос… – повторила Луиза, как эхо, и
протянула правую руку, чтобы принять браслет алхимика…
