Две красные спирали обтекали лоб, начинались от бровей и сходились на переносице. У Дарнака, после длительных раскопок в его волосах, на лбу обнаружились точно такие же линии.
— Рислинд сказал, что мы можем разбудить их, нарушив знаки. — Глаза эльфийки сузились. — Я сама. Ты возьмешь фонарь и убедишься, что вокруг никто не прячется.
— Почему?
Джиг оглянулся на чернеющий лес. Его вовсе не тянуло совершать одиночные прогулки.
— Не спорь. — У Рианы в руке блеснул нож.
Правильно. Он подхватил фонарь и углубился в чащу.
— Некоторые еще жаловались на хамов, — пробормотал гоблин, освещая деревья вокруг себя.
Несмотря на звезды, здешняя темнота почему-то казалась объемнее. В туннелях луч непременно наткнулся бы на прочную, надежную стену. Местная тьма окружала свет затаившимся хищником. Если поблизости кто-то прятался, ему бы пришлось шагнуть прямо в пятно света, чтобы Джиг его заметил.
Вздрогнув от донесшегося со стороны стоянки громкого вопля, гоблин выронил фонарь. Он побежал, остановился, вернулся и схватил светильник. Сменив руку, Джиг сунул в рот обожженные пальцы.
— За ручку, тупица, — невнятно пробормотал он.
Случись гоблину помедлить и подумать, возможно, он подался бы в другую сторону, в темноту. Думать Джиг не стал, а выскочил на стоянку, обнаружив Дарнака и Бариуса проснувшимися. Оба смотрели на что-то в руке принца. Нет, не в руке.
Риана сидела на земле перед ними и вещала исполненным печали голосом:
— Рислинд сбежал, заколдовав вас. Он хочет забрать Жезл себе. Нам он велел уходить. Мы вернулись, как только смогли. — Она грустно покачала головой. — Он говорил что-то о заклятии, которое сделает его похожим на тебя, Бариус. Наверное, чтобы обмануть вашего отца. Боюсь, в качестве одного из ингредиентов для этого заклятия ему и понадобился твой палец.
Джиг закусил губу. В отличие от него ни принц, ни гном не расслышали в словах Рианы затаенного удовлетворения.
— Я убью его собственными руками, — бушевал Бариус.
Он сунул свежезалеченный обрубок безымянного пальца под нос Дарнаку.
Джиг и Риана держались поодаль с самого начала приступа царственного раздражения. При виде ярости на лице принца гоблин отступил еще на шаг назад, стратегически поместив между ним и собой толстое дерево.
— Как только вернемся домой, я отведу тебя в один из храмов целителей. У тебя достаточно золота, чтобы оплатить простейшую регенерацию. Кроме того, если бы он хотел тебя прикончить, он бы перерезал тебе горло, а не оставил лежать, убаюкав волшебной колыбельной. — Дарнак бросил взгляд на Риану и подкрутил локон бороды. — То есть если это сделал именно твой брат.
— А кто еще? — рявкнул Бариус — Страшась моего успеха, он пытается украсть Жезл, по праву принадлежащий мне.
Джиг решил пока не подавать голоса. Гном до сих пор держал свои подозрения при себе, а гоблин не стремился привлекать внимания, которого мог избежать. Хорошо хоть у Рианы хватило предусмотрительности избавиться от пальца. Она зашвырнула его далеко в лес, вытерев нож о белую рубашку принца.
Странные все-таки манеры у этих приключенцев. Желая добыть какую-нибудь ценность, они сперва должны объявить ее своей «по праву». Почему нельзя открыто признать, что герои у чудовищ их крадут? В этом нет ничего необычного. Гоблины и хобгоблины все время так делают. Правда, в основном хобгоблины воруют у гоблинов, но так устроена жизнь. Кому нужна вся эта ерунда относительно «по праву» принадлежащего Бариусу Жезла? Он думает, Штраум поспешит навстречу принцу и сам его вручит? Может, и гоблинам следовало отдать свои скудные богатства, потому что они «по праву» принадлежат Бариусу?
Понятно, отчего принц так рассержен. Все сокровища его по праву, а никто из нынешних собственников до сих пор не выказал достаточной сознательности, чтобы это признать.
— Двигаемся! — рявкнул Бариус. — На сон больше нет времени. Если мы хотим поймать моего коварного брата, надо выступать немедля.
Принц успел сделать четыре шага, когда гном заметил:
— Прежде чем срываться с места, может, стоит поинтересоваться, куда направился твой брат?
Джиг показал. Бариус расправил плечи и, стараясь не встречаться глазами с гоблином, направился в указанную сторону. Дарнак, взяв в одну руку фонарь, другой закинул рюкзак на плечо и поспешил следом.
— Не отставайте. Он будет нестись хорошей рысью, пока не выжжет большую часть гнева.
— Ты уверен, что нам надо преследовать Рислинда в темноте? — Джиг трусил рядом с гномом. — Если мы подождем, пока не вернется солнце... оно ведь вернется, правда?
— Ага, — отозвался гном. — Мне и самому не помешал бы хороший сон. Не волшебный. Но вон тот псих не успокоится, пока не настигнет братца, а если надо будет, то и веки себе вырвет, лишь бы не заснуть.
— Даже зная, что Рислинд двинутый?
Гоблин поморщился. Замечание получилось грубее, чем он хотел. В конце концов, волшебник тоже принц, и Дарнаку может не очень понравиться невежливость в адрес благородной особы.
Но гном только хохотнул.
— Безумцы в царственных семействах — столь же обычное явление, как крысиные какашки в амбаре с зерном. Бариуса мало волнует рассудок брата. Ему безразлична причина, по которой Рислинд выставил его на посмешище, он понимает лишь одно — его выставили идиотом. Если такое произойдет еще раз, Бариус не остановится, пока один из них не погибнет. — Более серьезным тоном Дарнак добавил: — Полагаю, саван доведется примерить именно ему. Хороший боец, но слишком импульсивен. А с могуществом чародеев не шутят. — Он обмакнул перо в чернильницу. — Хватит болтать. Сколько шагов мы прошли от того дерева с развилкой?
Темп принца рисованию не способствовал, и гном со страдальческим лицом пытался отметить их передвижение прямо на бегу. Он до костяшек перепачкал пальцы в чернилах, а несколько капель прочертили лист пергамента крохотными реками. Даже когда перо протыкало лист, Дарнак не сдавался.
— Всегда надо зарисовывать путь, — пыхтел гном. — Потому что на обратной дороге это сделать гораздо труднее.
Джиг не потрудился напомнить, насколько бесполезной оказывалась карта до сих пор. Его слишком занимало происходящее под ногами. Благодаря фонарю он спотыкался чуть реже, но не намного. Свет плясал и качался при каждом шаге Дарнака, отчего гоблину казалось, будто деревья тоже шевелятся. Не раз Джиг ахал, когда воображение превращало низкую ветку в костлявую руку, протянувшуюся к его горлу.
Он по-прежнему не мог понять смысл бесконечного состязания двух принцев. Если напряжение между ними столь велико, почему бы им не сразиться и не покончить с этим делом? Гоблины в такой ситуации обменялись бы оскорблениями да отходили друг друга дубинами или что там еще попадется под руку. И все, проехали. Тот, кто ушел на своих ногах, прав, а побежденный, если выживет, признает превосходство победителя. Чего тянуть-то?
