Общаясь с военными, изображая одного из них, самым главным было никогда не «служить» в тех частях, где служил собеседник. Желательно, чтобы они находились одна от другой на максимальном удалении! Благо страна позволяла. А если сыщутся общие знакомые, так это не страшно. Важно первым задать правильный вопрос и самому не лопухнуться с ответом.
Прибыли в Москву, пожали друг другу руки, Игнатьев поблагодарил генерала за помощь – и отправился за формой. Такие она перед ним возможности открывала, что он их даже осознать все сразу не мог! Отвлёкся, расслабился. И, уже наряженный в новенькую «парадку» генерала, крепко уснул в зале ожидания Казанского вокзала, откуда собирался выехать в Свердловск.
Именно в тот час, на беду Игнатьева, в здание вокзала вошёл военный патруль. Смотрят – а там целый генерал спит! Без сопровождения, даже, кажется, без багажа. Непорядок. Стали будить аккуратно:
– Товарищ генерал, проснитесь! Товарищ генерал!
Спросонок не сумев оценить ситуацию верно, Игнатьев сделал именно то, чего делать не следовало, – побежал от патруля. Его догнали, уже безо всякой уважительности потребовали документы – и выяснили, что никакой Игнатьев не генерал, а всего лишь гражданин Кузин, который к тому же находится в розыске.
Присудили ему вполне божеские четыре года, наказание отбывал в Новой Ляле Свердловской области. Показал себя примерным и раскаявшимся, так что на свободу вышел не только с чистой совестью, но и годом раньше. И первым же делом после освобождения рванул в Свердловск. Не давали ему покоя таинственные бумаги из Дома Чекистов, всё искал способ, как бы к ним подобраться. А капитан Воронин искал способ поближе подобраться к Кузину, потому как присматривал за ним после освобождения по личной просьбе одного высокопоставленного московского военного.
– Чем больше я о нём узнавал, тем сильнее меня поражала его невероятная, безграничная наглость! – сказал Воронин. – Мешало Кузину только то, что он не мог сконцентрироваться на одном крупном деле, постоянно отвлекался на мелочи. Самое смешное, Юлия Ивановна, что он действительно написал книгу о Доме Чекистов, и она получилась весьма занимательная! Вы не читали?
– И не собираюсь. Уверена, там сплошное враньё.
– Ну не сплошное. И потом, как изложено! Роман!
– Вы им будто бы восхищаетесь, – сказала Юля.
– Виноват, – развёл руками капитан Воронин. – Ничто человеческое, сами понимаете. И если бы он не увлёкся побочным мошенничеством с окнами, то мог бы не пускаться в бега!
Погорел Кузин на тех самых евроокнах, которые предлагал по льготной цене жильцам Дома Чекистов. Ему надо было попасть во все квартиры режимных подъездов без исключения, но сделать это по легальной причине: я, дескать, пишу книгу, не согласитесь ли ответить на пару вопросов? – получалось не всегда. Люди теперь стали намного подозрительнее, это в советское время можно было постучать в любую квартиру, попросить стакан воды и получить его. Вот Кузин и совмещал приятное с полезным, историю с бухгалтерией. От денег отказываться он с самых юных лет не умел и, когда доверчиво обобранные им старушки начали возмущаться, пропал из виду окончательно. Нашёл он тайник или нет, так по сей день и неизвестно. Но по заявлению одной из потерпевших жиличек был вновь объявлен в розыск. А тут и Юля с Пашей удачно подвернулись под руку…
– Мне всё-таки кажется, что вы специально его упустили, – сказала Юля, когда капитан Воронин прощался с ней, будем надеяться, навсегда. Сказала она это тихо, и капитан вполне мог сделать вид, что ничего не услышал.
6.
О смерти Ясного Юле сообщили в крайне неудачное время, когда она везла экскурсантов на Ганину Яму. Один из них, очень высокомерный, в автобусе делал вид, что не слушает, как Вогулкина рассказывает о старой Коптяковской дороге, и демонстративно читал книгу «Пятьдесят лет в строю». Автор – генерал Игнатьев. Раньше Юлю разволновало бы это совпадение, но в последнее время она отмахивалась от подобных сюжетов, как от комаров. Её не разволновало даже внезапное явление на виртуальном горизонте полной тёзки, которая уехала в Великобританию и сделала там научную карьеру.
«Вроде бы мы с тобой учились в одном классе», – написала ей вторая Юлия Вогулкина, после чего довольно агрессивно потребовала, чтобы первая сделала официальный запрос в гугл – потому что при запросах в сети всплывало не только имя учёной мартышки Вогулкиной, но и никому не нужного уральского гида. И её довольно неудачная, скажем честно, фотография.
«Количество упоминаний в научном мире сейчас приобретает особое значение», – сообщила мартышка. Юля ответила, как будто они снова были четвероклассницы: «Тебе надо, ты и пиши. В гугл».
Вторая Вогулкина потрясённо замолчала, но в гугл, судя по всему, обратилась, потому что теперь при упоминании их общего имени в Сети появлялось уточнение – (Rus) или (En).
Телефон зазвонил, когда автобус уже свернул на узкую дорогу, ведущую к монастырю, и за окнами, как вертикальные жалюзи, замелькали берёзы. Юля всегда отключала звук на время экскурсии, а тут вдруг забыла. Схватила трубку после первого звонка.
– Мне тут в музей рассылка пришла, – сказал Паша Зязев. – Олег-то наш Аркадьевич внезапно скончался. И нас с тобой зовут к нему на похороны. Завтра в одиннадцать, в крематорий.
Экскурсию Вогулкина вела после этого известия как во сне. Мерещился ей за каждым деревом то Ясной в своём сером костюме, то капитан Воронин-Ваулин, который, судя по всему, потерял всякий интерес к делу об аферисте Кузине… Она тарабанила раз и навсегда сложившийся текст о царской семье, показывала, где находятся свечная лавка и трапезная, провожала до туалета, но думала в это время совсем о другом: неужели Ясной действительно умер?..
Такие люди не имеют права уходить из жизни запросто, думала Юля, на автомате объясняя при этом водителю, как проехать в Поросёнков лог. Высокомерный экскурсант, читавший в автобусной тряске мемуары генерала Игнатьева, сказал, что специально договаривался в турбюро о поездке к Мемориалу царской семьи – и что ему глубоко фиолетово, если остальным участникам экскурсии это неинтересно.
– Мне всегда нравился глубокий фиолетовый цвет, – сказала Юля, но всё-таки попросила водителя сделать крюк в сторону лога. С турбюро она потом разберётся.
Неужели Ясной умер, неужели его больше нет? Нашёл ли он тайник в Доме Чекистов? Под каким именем провёл последние годы?
– Я вам вопрос, вообще-то, задала, – обиженно сказала низенькая экскурсантка в потёртом синем платочке. Стрёмненький синий платочек… – Если церковь не признаёт захороненные в Петербурге останки за мощи святых царственных страстотерпцев, так зачем нам ехать к тому месту, где их обнаружили?
– Господи! – немедленно отозвался высокомерный. – Вы ещё у неё спросите про Анастасию Романову, правда ли она спаслась?
Зря он так, конечно, подумала Юля. Сейчас начнётся религиозный диспут, хорошо хоть, ехать недолго.
