Калина ответила довольно быстро – и даже прислала мне свою фотографию: хорошенькая, похожая на оленёнка девочка в пионерском галстуке. Точно такой же галстук – не вишнёвого, как советские, а пронзительно-алого цвета – мне потом привезёт из Болгарии тётя Наташа, и я буду «понтоваться» им в школе.
Ещё в конверт были вложены открытка с видом телебашни на вершине Снежанки из Пампорово и календарик 1983 года с рекламой «Национален комитет за трезвеност». Почтовая марка на конверте номиналом 8 стотинок (а чешская всегда была в 1 крону).
Калина и Зора, мои ровесницы из стран соцлагеря, в общем, не имели возможности отказаться от предложения переписываться с советской пионеркой Аней. Это помогало им слегка улучшить русский язык, но навряд ли расширило познания о Советском Союзе. Только в одном письме к Калине меня вдруг разобрало на поэтическое воспевание родной страны – всех её пятнадцати республик последовательно. Из Софии переслали мне и этот шедевр: на двух страницах я расписываю через запятую степи Казахстана, море Эстонии, виноград Молдавии… В следующем письме – уже по просьбе Калины – идёт рассказ о Якутской СССР, где я никогда не бывала, но под рукой у меня всегда были нужные книги (а ненужные можно было одолжить у папы, и он обязательно записывал в блокноте, какую книгу в какой день я у него взяла и когда должна вернуть).
«Ты просила рассказать тебе о Якутии. Я с удовольствием выполняю твою просьбу. Столица Якутской АССР – г. Якутск. Он стоит на реке Лене. Его основали в 1632 году. На территории Якутии очень много горных хребтов – это Верхоянский хребет, хребет Черского и другие. Много и рек: Лена, Яна, Анабар, Оленёк, Индигирка, Колыма. Якутская земля славится своими лесами.
Якуты – прекрасные оленеводы, охотники. В Якутии добывают золото и алмазы, уголь, газ.
Якутская АССР награждена тремя орденами – орденом Ленина, орденом Революции и орденом Дружбы народов.
Поздравляю тебя с Новым годом!
Пиши!
Аня».
Смотрю я сейчас на ровные строчки письма в Софию и до слёз жалею сразу и Якутскую АССР, и себя, и своё нищее детство, которое родители так старались сделать счастливым.
Я мечтала увидеть хотя бы какие-то города кроме Свердловска, но у мамы с папой не было ни блата (ещё один словесный динозавр), ни лишних денег. На море нас с братом вывозили только раз – и я помню ту поездку в Севастополь в мельчайших деталях, запахах и звуках. Какая уж там Чехословакия или НР България?
Хотя вот тётя Наташа смогла же как-то проложить туда дорогу?
В Прагу я впервые приеду в двадцать пять лет вместе с мужем; нашим гидом будет словак, разговорчивый милый пан Ян.
А в Софию попаду намного позже.
За неделю до вылета, уже взяв ключи от квартиры друзей, я написала Калине Кондовой, что прилетаю в Софию и мы можем наконец встретиться.
То моё первое, английское письмо после детства, отправленное тоже уж лет пятнадцать назад, попало в руки Калининой маме: она по-прежнему живёт в жилом комплексе «Младост-2», в честь которого, кстати, названа одна из станций софийского метро. Моя подруга замужем, у неё дочери-погодки: старшая учится в Голландии, младшая собирается поступать в этом году.
«Oh, that is nice! —
пришёл жизнерадостный ответ из Софии. —
We should have a coffee».
Квартира моих друзей в доме на улице Тимок была просторной, из окна гостиной виднелся Александро-Невский собор – на расстоянии, подсвеченный в темноте, он напоминал шкатулку, парящую в воздухе. По соседству с фешенебельным кварталом на Тимок живут цыгане, с которыми местные власти предпочитают не связываться, – чуждая нам проблема чужой страны, над которой лучше не задумываться, тем более что своих хватает. Я, впрочем, запомнила наставления подруги, что с цыганами лучше быть вежливой: «А то плюнут, например, на машину». Главный в местном таборе носил сказочное имя Алладин – и лицо у него, это я потом заметила, было действительно такое, будто он непрерывно размышляет, плюнуть на машину или нет.
В конце февраля в Софию приходит весна, в магазинах появляется первая клубника, и местные модницы, вышедшие на охоту за новыми платьями на бульвар Княгини Марии-Луизы, стучат каблучками по чистому асфальту. Но я довольно часто вожу с собой стихию – вот и сейчас прихватила в Болгарию наш уральский снег. Ох и засыпало Софию! Таксист едва-едва проехал по улице Тимок. На другой день сугробы, конечно, опали и потекли ручьями в разные стороны: в воздухе запахло мокрым деревом, кричали птицы, я шла на встречу с Калиной в кафе «Папая» – прямо напротив станции метро «Лъвов мост».
Станция метро «Лъвов мост» заткнёт за пояс иную московскую – видно, что архитекторы ориентировались на большой метростиль прошлого. «Истинский» дворец – если смотреть на перрон сверху, стоя на мостике, может показаться, что ты находишься на улице европейской столицы, богато украшенной фонарями.
Но сегодня мне в метро не нужно, я иду на встречу с бывшей пионеркой Калиной Бачевой пешком.
Иду, наслаждаясь каждым болгарским словом на рекламном плакате, вывеске магазинчика или у пешеходного перехода: ведь скучное русское предложение «Нажать кнопку» превращается на болгарском в восхитительно-эротическое «Моля натиснете бутона, изчакайте зелен сигнал, за да преминете!». Или только мне, испорченной, кажется, что оно эротическое? Наверное, софийская весна виновата: одним махом пробуждает в человеке силы, и застывшие льдом внутренние соки вдруг начинают движение. Вот уже и бабульки рядом со станцией метро «Лъвов мост» продают розовые и синие гиацинты. Этот кудрявый цветок – символ праздника Восьмого марта, оставшегося в свободной Болгарии на память о прошлом.
А болгарский язык кажется теперь таким понятным, что читал бы и читал вывеску за вывеской!
«Не пипай, – угрожает плакат с красной молнией. – Високо напрежение. Опасно за живота!»
«Люти чушки» по одному леву за сто граммов – это острый (лютый!) перец, конечно.
«Внимание! Падащи висулки!!!» – а это чтобы вы проявляли бдительность и не получили по голове сосулькой.
«Злополуки» – неприятности, страховые случаи, а «отговорности» – обязанности.
«Ядки» – здесь продают орешки, рядом работает «Магазинче за прекрасности», а вот и «Ресторант», где гарантируют уют, спокойствие и «прекрасен изглед».
«Забранява се къпането, прането и миенето!» – суровый запрет над источником минеральной воды «София-центр». Ну да, опять слышится что-то из серии «Не порно, но задорно» – это если вы испорченные. А если нет, то поймёте главное: над питьевыми фонтанами запрещено купаться и умываться!
Над минеральными источниками прежде была баня, а теперь – музей. Иконам и другим ценным экспонатам не очень-то полезно находиться в помещениях, буквально сочащихся влажностью. Но пусть болгары сами решают, что для них лучше. К тому же я убежала в своей мысленной прогулке по Софии куда-то очень далеко от кафе «Папая», где меня ждёт Калина.
