– Это я творю! Это что ты творишь! Ко мне ворвался синий урод с большим носом… И где-то я его уже видела… И полез целоваться! Что я должна была делать и думать? Я свободная орчанка и твоя невеста! Я берегу свою честь!
Я поднялся с пола нашей спальни.
– Да ты молодец, а я недотепа, не успел преобразиться. Поторопился.
– Ирри это ты или не ты? – Ганга отступила на шаг от меня.
– Я. А кто же еще?
– Если это ты, то скажи на какой ягодице у меня родимое пятно?
– Нет у тебя родимых пятен на заднице.
– Ну слава Отцу это на самом деле ты. Ну ты меня и напугал. А… Как ты выглядишь на самом деле? Мне важно это знать. Я не хочу, чтобы наш сын был уродливым, как этот орк. – она брезгливо передернула плечами.
– Ганга, я выгляжу как на картине в тронном зале.
– Вот и славно! Но зачем ты преображаешься?
– И это меня спрашивает Гремучая змея? – я иронично на нее посмотрел. Может сама догадаешься.
– Опять интригуешь?
– Нас спасаю. Ты зачем сожгла шатер деда? Там сейчас такой шум стоит. Ищут чужака.
– А что я должна была делать? Ты не умирал… – произнеся это, она зажала рот ладошкой. – Ирри, я не знала, что это ты.
– Ганга, вот поэтому я тебе не все рассказываю, потому что ты сначала выкалываешь глаза, а потом спрашиваешь, – ты кто?
– Я не спрашивала?
– А плохо что не спрашивала. Надо было спросить.
– Вот еще!.. Что дальше?
– Дальше опять в ставку к хану вернемся.
– Ты что-то задумал?
– Ну надо же, чтобы хан наделил тебя полномочиями посла, – ответил я уклончиво.
– Ха! – Ганга высказала свое мнение о моей затее одним – ха.
– Что – ха?
– А то ха, что это пустая затея.
– Посмотрим. Ты дедушку хочешь увидеть?
– Не хочу. Зачем мне на него смотреть?
– Может соскучилась?
– Вот еще!
– Тогда вернемся к нашему обозу, а утром навестим дедушку. – проворчав, я перенес нас к нашему бивуаку.
Наше отсутствие никого не насторожило, а возвращение не вызвало ажиотажа. Мы осторожно вылезли из повозки и прошли к кострам.
Гради-ил как самый старший после меня, сделал останову на перевале перед крепостью. Отряд разложил костры и принялся готовить ужин.
Лер Саму-ил работал с Сулеймой, пытаясь, надеть на нее облик эльфарской аристократки. Почему надеть? Потому, что сущность девушки была разбойничьей и никакие светские манеры не могли привиться. Они отторгались ее дикой и не обузданной природой. Ей бы орчанкой родиться.
Сейчас, лер обучал ее танцам.
– Льерина, все девушки благородных родов должны уметь танцевать. Это наши, освященные веками, традиции. Вы войдете в Дом тана Ирридара и должны будете соответствовать, чтобы не подвести главу Дома. Поэтому давайте начнем учиться танцам.
Су с отсутствующим взглядом, равнодушно слушала лера, а затем зажав одну половину ноздри, смачно высморкалась. Казалось лера учителя сейчас хватит удар. Он схватился за сердце и побледнел.
– Льерина. Вы забыли правила хорошего тона. Повторите чего нельзя делать благородной девушке.
– Да помню я, – лениво ответила Су. – Благородная девушка не должна плеваться, ковыряться в носу, чесаться при других, не портит воздух… не должна громко смеяться…продолжать?
– Не надо. Я вижу что вы запомнили. Но почему не исполняете эти правила?
– Так они не для меня, я не благородная девушка, – нагло заявила эльфарка. – Я замуж пойду за орка и мне плевать на благородных кавалеров…
– Так нельзя выражаться и такое поведение вас не украшает, льерина. – А затем неожиданно громко прошипел. – Если из-за вас тан не получит Дом, я вас задушу своими руками. Быстро повторила правила хорошего тона. Фома проверь и пусть твоя невеста покажет тебе, как нужно вести себя в приличном обществе.
Фома вытащил из-за голенища сапога плеть.
Су мгновенно преобразилась. – Фомочка не надо, я все сделаю.
А лер нашел новую жертву. Его рассеянный взгляд обегал костры и наткнулся на нас с Гангой. Он хищно улыбнулся и решительно направился к нам.
– Если он заставит меня учить правила хорошего тона, я его прирежу, – тихо прошептала моя невеста и положила руку на кинжал.
– Я тебе прирежу! Ремня хочешь? – засмеялся я.
Лер учтиво поклонился. – Милорд. Госпожа Ганга. Прошу вас пройти на уроки танцев.
Я вздохнул, но подчинился. А что делать? Я же сюда не на прогулку пришел. Надо учиться. И также поднял за руку Гангу. Мы вошли в круг, освещенный кострами. Лер Саму-ил стал руководить.
– Милорд. Вы встаньте вот так. – Он выпрямился, левую руку спрятал за спину. Я повторил его позу.
– Очень хорошо. Теперь поднимите правую руку вверх. Вот так, – и он показал как. – И вы, госпожа, тоже встаньте сбоку от тана и возьмите его руку своей левой рукой. Хорошо. Спинку выпрямите. Живот подберите, Зад не отклянчивайте. Держите осанку.
Ганга выпрямилась, подобрала аппетитный зад, ожгла эльфара огнем своих глаз, но подчинилась.
– Так, хорошо. Запомните эту позу и одновременно, по моей команде, сделайте шаг вперед. Тан правой ногой. Вы, госпожа, левой. Я сейчас покажу.
Лер Саму-ил слегка присев, сделал шаг вперед и развернулся полубоком как бы лицом к партнерше, при этом, он сохранял ровную осанку. Затем показал, как должна сделать Ганга. И она тоже должна была повернуться лицом к партнеру.
– Затем, опять шаг той же ногой и поворачиваетесь к друг другу спиной, – подсказал лер. – И, раз, – скомандовал он и мы в разнобой сделали шаг, и повернулись друг к другу лицом. – И, два – скомандовал он и мы, сделав шаг, повернулись друг к другу спиной.
– Ужасно, господа, вы словно в армии, в строю. Нужно легче, почти воздушно, – и он покрутил в воздухе рукой. Орки, сидящие у костров, ржали, как наши кони.
Ганга вырвала свою руку. – Да ну вас… Не буду я. Посмешище какое-то, – недовольно пробурчала она и ушла к нашему костру. Я посмотрел на растерянного лера Саму-ила.
– Не расстраивайтесь, лер, – успокоил его я. – Вы покажите мне весь танец от начала до конца и мы его освоим. Обещаю.
Наш учитель с сомнением посмотрел на меня, но все же позвал своего сына и они показали нам этот танец от начала до конца.
Ганга прикрикнула на орков.
– Чего ржете, как стоялые кони? Хотите танцам учиться? – И те мигом замолкли. Ее крутой нрав они уже испытали на себе не раз.
Ночью, когда все, кроме часовых уснули, я забрал Гану и Су на корабль-базу. Орчанка и эльфарка спали, как убитые, похрапывая. Бессонницей они не страдали и потерей аппетита тоже. Казалось ни какие невзгоды не поколеблют их уверенность.
