Знаю, знаю, что Вы заняты, устали и — самоотвержены… и — и — и … Тем не менее всё, что касается цветаевских дел, должно делать всерьез. Надеюсь, что эти «нотации» Вас не обидят — а если обидят, так хуже для Вас!
Четвертое: надеюсь, что дозвонитесь до Воронкова и договоритесь насчет Алигерши
[500], она нам — комиссии — очень нужна.
Пятое: что слышно о «Дне поэзии» (в смысле прозы, той, что мы «калечили» со столь благими намерениями?). Может быть, Николай Давидович
[501] — знает?
Шестое: будете говорить с Воронковым, не забудьте вопрос о публикации в Литгазете — очень все ускорится, если он поддержит, тогда и Макарову легче будет это «протолкнуть».
Седьмое: Инна передала мне (от Юли Живовой), что в польском журнале вышел перевод «Хлыстовок»
[502]. Оттен утверждает, что в том же журнале — объявление о выходе в свет книги стихов (очевидно, гослитовской) на польском языке. Верно ли? Если да, нельзя ли попросить Ваших родственников прислать?
Восьмое: не злитесь, пожалуйста!
Девятое: Вероятно, через недельку приеду накоротко в Москву за новыми материалами и прочими заботами. Приеду — позвоню, повидаемся и договоримся об июне. Тамара, которая обещала нам помочь с печатанием, тоже, возможно, приедет в июне, и мы сможем (надеюсь) многое сдвинуть. Причем постараемся так организовать время, чтобы Вы как следует отдохнули. Как уже хочется на тот берег за ландышами, соловьями!
Ну, целую Вас, милый, будьте здоровы («и веселы»!). А. А., конечно же, шлет привет.
Угадали ли Вы в «Женихе»
[503] Анатолия Виноградова?
[504] Как жаль, что «музейные» вещи так поздно нашлись — вполне можно было бы опубликовать к 50-летию Музея (май с.г.)
[505]. Да, забыла Анастасия Ивановна обещает прислать Вам копию писем.
26
10 мая 1962 г.
Милая Анечка! Я думаю — если только Вам удобно — лучше всего приехать прямо с 1-го июня, взяв двухнедельный — для начала — отпуск. Дело в том, что Тамара моя, по моим соображениям, приедет не ранее 5–10 июня, т. е. у Вас будет возможность побыть совсем одной (имею в виду комнату) — это важно и для отдыха, и, может быть, для работы тоже. Застанете всю сирень (весна сдерживает ее специально!). Я приеду, верно, в понедельник, а уеду 17-го, т. к. А. А. собирается 18-го в город по всяким своим делам. Буду звонить, и постараемся встретиться поскорее, т. к. мне придется потом очень крутиться, чтобы успеть всё, что надо… Целую!
27
24 мая 1962 г.
Милая Анютка, погода тьфу-тьфу не сглазить, приемлема, а то и вовсе хороша, и молю всех богов и героев, от коих еще зависит, чтобы она не испортилась к Вашему приезду. Очень жду Вас, ждем с Тарусой вместе, которая так хороша, что слов нет. Главное, что поспеете к сирени и будете засыпать под этот запах и под соловьиное пенье. И просыпаться! Правда, не только соловьи вступают в хор, иной раз и соседские младенцы, и гуси, и поросенок подхрюкивает, но, ей-Богу, весь ансамбль не так уж плох! А воздух какой чудесный! Приедете в самые ландыши… Жить будете организованно (какой кошмар!! да?) — т. е. полдня гулять, а полдня работать; если погода будет хорошая, то и работать будем на воздухе, в дальнем углу садика. Не то — на террасе. В общем, приезжайте. Привезите из харча кило мяса, кило масла и один белый батон; если вместо «живого» мяса удастся достать каких-нибудь мясных консервов мяса — еще лучше, а вообще все хорошо.
Подумайте, что надо взять по работе, а также для перепечатки, т. к. Тамара приедет в июне; она такой человек, которому можно доверить всё (доверила бы и перепечатку рукописей, если бы она разбирала почерк — но для этого надо понимать и суть, что вряд ли наличествует).
Захватите ночную рубашку и тапочки, а приезжайте в обувке, которая может послужить и в сомнительную погоду. Придется очень серьезно подумать над «Егорушкой» — ведь у нас будет редактор, которому рукопись доверять не хочется, естественно.
