– Я не разрешал.
Кирстин быстро убрала ладонь и в молчании стала ждать, что ей велят.
Рей медленно опустил руку, оглаживая скулу и дальше – острое плечо. Голова Кирстин всё ещё была запрокинута навстречу ему, а губы чуть приоткрыты. Всё последнее время Рей представлял, как касается поцелуем этих губ.
Клиент ничего не говорил про поцелуй. И наверняка Кирстин не была девственницей настолько, чтобы поцелуй Мастера мог что-то в ней поменять.
Скорее Рей опасался, что этот поцелуй поменяет что-то в нём самом.
– Разденься, – приказал Рей и, отступив на шаг, стянул собственную футболку.
Кирстин неторопливо, слегка прогибаясь в спине, чтобы продемонстрировать себя со всех сторон, стянула спортивную футболку, которая была на ней.
Соскользнула на пол и потянула за шнурок на штанах, так что те легко сползли на пол вдоль бёдер.
Рей закусил губу, разглядывая её. Соски девушки уже немного набухли, будто та так же, как и сам Рей, предвкушала то, что сейчас произойдёт.
Рей шагнул вперёд и погладил её бёдра легко-легко, наблюдая, как учащается дыхание подопечной.
Затем подтолкнул Кирстин назад, роняя на кровать, и когда та распростёрлась под ним, широко раскрывшись, сам навис сверху. Сняв маску, принялся целовать – плечи, грудь. Кожа Кирстин была нежной и немного солоноватой на вкус, девушка не успела принять душ. В другое время неряшливость партнёрши разозлила бы Рея, но сейчас ему было всё равно. Он целовал и покусывал то один сосок, то другой, и на грани сознания слышал музыку стонов и долгих вздохов, заполнившую тишину.
– Что я должна делать? – спросила Кирстин, неподвижно лежавшая под ним. Она крепко сжимала бёдра Рея в тисках своих ног. От близости Рея сердце стучало бешено, так что Кирстин едва слышала собственный голос, и с трудом сдерживалась, чтобы не прижаться к Мастеру ещё плотней.
Рей опомнился и отстранился, посмотрел на ученицу сверху вниз. Всё, что он делал пока, никак не походило на урок, а Кирстин должна была понимать, что Рей не развлекаться пришёл.
– Заставь меня кончить, – подумав, шепотом приказал он и рывком перевернулся на спину, а Кирстин усадил на себя верхом. – Можешь целовать всё что угодно, только не член. Это же касается рук.
Кирстин едва заметно улыбнулась – задание было простым. Иногда Мастер хотел, чтобы Кирстин довела его, совсем не используя рук.
Она чуть покачнулась, потираясь обнажённой промежностью о жёсткую джинсу и, наклонившись, принялась целовать Мастера – сначала грудь, потом живот.
Когда-то ей казалось, что прикасаться к мужскому телу будет противно – но сейчас она с удовольствием вдыхала его аромат.
«Абсолютно точно, со мной что-то не так», – подумала Кирстин, насмехаясь над собой.
Спустившись ниже по телу Мастера, она зубами расстегнула ему джинсы, выпустила на волю тугой напряжённый член. Кирстин ни разу не касалась его ни губами, ни языком, но сейчас любопытство одолело её, и она носом провела по стволу.
Мастер негромко зашипел.
– Ты не запрещал, – на всякий случай произнесла Кирстин и, отодвинувшись чуть-чуть, принялась кружить вокруг него. Она стянула джинсы мастера ещё чуть-чуть, и теперь покрывала поцелуями нежную кожу на внутренней поверхности бёдер.
Свободную руку Кирстин протянула у себя между ног и, нащупав вход, принялась ласкать.
Рей наблюдал за своей игрушкой, и его собственные чувства полностью переставали существовать. Реальным было только гибкое тело между его ног, лёгкие прядки отросших волос, щекотавшие кожу, лицо, такое чистое и в то же время порочное.
Кирстин пододвинулась вверх, снова принимаясь целовать живот Рея, грудь… шею и чувствительную венку у уха. Бёдра её покачивались у самого паха Рея, вызывая нестерпимое желание, которое скоро должно было пролиться наружу.
Поцелуи Кирстин обволакивали таким жаром, какого Рею не мог подарить никто другой, и он плавал где-то в невесомости, напрочь забыв, зачем сюда пришёл, когда резкое оглушающее удовольствие пламенем обожгло член, и Рей шумно выдохнул. Распахнул глаза, которые закрылись сами собой, и двумя руками ухватил Кирстин за бока. Бёдра Кирстин задёргались резче, та с силой до предела насаживалась на него. Она была узкой и обжигающе горячей. Нужно было столкнуть её, отодвинуть – но Рей только крепче вцеплялся в тело девушки и ещё сильнее насаживал на себя. Подбрасывал бёдра, силясь вбиться глубже, туда, где не был ещё никто.
Кирстин обмякла в его руках, превращаясь в тряпичную куклу, она больше не двигалась и не пыталась направлять, и Рей перевернул её на спину, навалился сверху и продолжил вбиваться в покорное тело уже сам.
Кирстин стискивала его – бёдрами, коленями, ступнями, руками. Ногтями до боли впивалась в спину и стонала.
– Чёрт! – выдохнул Рей, он едва успел выйти из неё как семя выплеснулось на простыню.
Кирстин тихо всхлипнула и под жадными руками Рея прогнулась, накрытая тем же пожаром.
Тяжело дыша, Рей нависал над ней.
– Какого чёрта ты это сделала? – выдохнул Рей, немного собравшись с силами.
Кирстин, распростёртая под ним, покрытая испариной, дрожащая и горячая, как раскалённая на солнце каменная глыба, устало рассмеялась.
– Я хотела с тобой, – сипло пробормотала она.
«Теперь он не купит тебя», – хотел было сказать Рей, но понял, насколько глупо это будет звучать, потому что Кирстин, в отличие от него, абсолютно всё равно.
«Теперь ты не сможешь меня продать», – думала та, но вслух тоже не сказала ничего.
Глава 17. Фотосессия
Вопреки всякой логике и любому здравому смыслу Кирстин засыпала той ночью абсолютно счастливой. Будто какую-то плотину прорвало, и вязкое болото, в котором она барахталась все последние недели, вытекало прочь, давая ей, наконец, возможность дышать.
В сердце клокотала весёлая злость вперемешку с тягучим желанием повторить то, что она сотворила. С этим конкретным мастером. Ещё раз.
Рей оставил её одну почти сразу после того, как произошло непоправимое, и тоже был зол. То ли на самого себя за то, что потерял контроль, то ли на пленницу, которая напоследок выкинула очередной фортель.
Кирстин, как начинал замечать Рей, могла быть покладистой и послушной долго, очень долго, до тех пор, пока её разумность не усыпляла бдительность надзирателя – или противника – и вот тогда она выкидывала что-нибудь из ряда вон.
Первое, что сделал Рей, покинув камеру – зашёл в комнату охраны и, перекинув файл с записью только что произошедшего на флешку, стёр всё, что было записано из сегодняшнего урока.
Всю дорогу он задавал себе вопрос, говорить о случившемся Майклу или нет, но к тому времени, когда добрался до своих апартаментов, его одолела усталая апатия, и стало всё равно.
