– Я слушаю, Фиа, – повторил он уже мягче и опустился на противоположный конец кушетки. Взгляд его уперся в стройную щиколотку на лиловом шелке сиденья.
– Стань моим мужем – и я очищу все долины. Решай, – на одном дыхании выпалила девушка.
Эм вздрогнул. Предложение было ошеломляющим в своей нахальности.
– Нет, – ответил мужчина со скептической ухмылкой. Опять она за свое! А он-то, дурак, растаял, был готов выслушать ее, утешить, обнять… Нет, обнять – это чересчур, поскольку Эмрой не знал, сможет ли не зайти слишком далеко, прикоснувшись к этой прекрасной девушке…
Изумрудные глаза смотрели на него, наполненные досадой, гневом и обидой. Эм не мог отвести взгляд от лица волшебницы. Если бы она была обычным человеком, он бы женился, не раздумывая, если бы она не заварила эту кашу с черной травой…
Эм поперхнулся собственными мыслями.
– То есть, если ты своим танцем смогла вырастить черную траву, то и можешь избавить от нее земли Семидолья?
– Могу, – после едва заметной паузы выдохнула Пляшущая ведьма.
– Тогда сделай это прежде, чем мы свяжем себя узами брака, – произнес Эм ровным голосом.
На миг Фианель вспыхнула от радости: он все-таки согласен, значит, он любит ее!
– Какая разница? – капризно искривила губы Фиа. – Я хочу сначала свадьбу…
– Я сказал – нет! – повысил голос Эм. Ведьмочка надулась. Она сидела на спинке кушетки, так забавно наморщив лоб и накручивая на палец темный локон, что мужчина снова смягчился.
– Слушай, – спросил он почти дружеским тоном, – а зачем тебе так нужно замуж?
– Мы все выходим замуж, когда приходит срок, – Фиа помедлила, но решила все-таки поговорить, по совету Стеллы. – Мы идем к Великой Матери, берем у нее подсказку и отправляемся в мир людей.
– То есть, если бы тебя нашел не я, а кто-то другой, – задал вопрос Эм, ощущая неожиданный укол ревности, – ты бы собиралась выйти за него?
Вопрос застал Фианель врасплох. Она не думала об этом: так уж повелось, что если разыграть карту подсказки, непременно приходит тот, кто будет наилучшей парой… А вдруг они с Эмом не подходят друг другу? Вдруг она ждала не его? Раз уж у них одни сплошные ссоры…
Но когда Пляшущая ведьма представила, что сейчас отпустит Эмроя и примется искать нового возлюбленного, ей стало как-то холодно и горько. Мужчина напрягся в ожидании ответа, уставившись на серебристые блики ткани платья на плечах девушки.
Фианель молчала. И только она открыла было рот, чтобы признаться в своих чувствах, ее будто ударило. Обидные слова, отказ мужчины, с которым она собралась связать жизнь, вспомнились неожиданно, будто яркая вспышка. Нет уж, после такого она не будет унижаться перед этим… бесчувственным сухарем, пусть ему тоже будет больно, как и ей.
– Если бы меня нашел кто-то другой, порешительней и похрабрей, – заявила девушка заносчиво, – я бы уже наслаждалась счастливым замужеством. А не уговаривала бы сейчас, обещая потратить медовый месяц на… прополку сорняков!
Эм дернулся, будто его ужалила пчела.
– Все, хватит! Отправляй меня обратно немедленно! Я и без тебя справлюсь, сам найду управу на это проклятье, хоть обпляшись во всех семи долинах! И будь проклята та ночь, когда я вообще к тебе прикоснулся!
Девушка ахнула. Поссорившиеся влюбленные резко поднялись со своих мест, сверкая друг на друга глазами. Из-за расширенных в полутьме зрачков глаза обоих казались черными и блестящими, как локоны Фианель.
– Ах, так, – произнесла ведьмочка, пытаясь унять нервную дрожь в голосе, – тогда знай, я вообще в постели с тобой притворялась!
– Переживу, – проворчал отвергнутый мужчина.
– Мне было противно! И целуешься ты… тошнит от тебя! И член у тебя маленький! – выкрикнула Фиа свой последний козырь.
Эм схватил ее за запястье, сжал – несильно, но чувствительно.
– Да плевать я хотел на твои слова, ты можешь отправить меня обратно? Или на самом деле ты не хочешь меня отпускать, потому что на самом деле все твои вопли – неправда?
– Да проваливай! – в голосе Фианели стояли злые слезы, и знакомые клубящиеся вихри окутали их.
Эм увидел пейзаж родного Семидолья. Раннее прохладное осеннее утро, краешек солнца показался над почерневшим лугом. Никаких чудесных цветов и лавандовых ягод, все просто и привычно. То самое место, вон – его старая одежда, превратившаяся в мокрые грязные тряпки, а вон валяются нетронутыми его короб и дорожный посох. Даже самый жадный и отчаянный вор не решит наживаться на брошенных вещах в зараженной местности…
Волшебный сон закончился и больше не повторится. Подавив вздох сожаления, Эм пробурчал:
– Так-то лучше.
Резко отвернулся и быстро зашагал прочь, стараясь не оборачиваться – а желание остановиться, подойти к ней, не прощаться вот так, врагами, ворочалось внутри горячим комом.
Фианель смотрела вслед удаляющейся широкой спине и растрепанному светлому затылку.
– Подожди! – окликнула она. Эм остановился, запретив себе оборачиваться, и молчал.
– Не уходи… – произнесла дрожащим голосом Фиа. – Мы станцуем вместе, и все очистится.
– Я не умею танцевать, – донесся равнодушный ответ, и мужчина сделал еще несколько шагов прочь. Когда Эм все-таки не выдержал и обернулся, ведьмы уже не было. Она исчезла – может быть, навсегда. Мужчина до боли прикусил губу. Внутри все жгло, дыхание стеснилось в груди. Он не чувствовал себя победителем, не чувствовал, что поступил правильно – щемящее чувство тоски и непоправимой утраты не покидало его.
***
Наверное, со стороны это смотрелось эффектно и немного пугающе: тонкая девушка, окутанная водопадом густых темных волос, казалась совсем маленькой и хрупкой в этом величественном гроте, где под высокими каменными сводами восседала, скрестив ноги и сложив руки на груди, многоглазая глиняная статуя. Выпуклые очи ее были похожи на живые, словно статуя Великой Матери следила за посетительницей внимательным, пронизывающим взглядом.
Пляшущая ведьма переминалась с ноги на ногу, как провинившаяся школьница: все дерзкие мысли, теснившиеся у нее в голове, еще не решились облечься в слова, слишком уж кощунственной представлялась такая неслыханная дерзость.
И все же Фианель решилась:
– Я… – начала она хрипловато, поскольку во рту совсем пересохло от волнения. – Я пришла за своей судьбой.
Но ритуальная фраза на этот раз не сработала, статуя осталась неподвижной и безмолвной, поскольку Великую Матерь не обманешь: эта дочь ее уже приходила за судьбой и получила свою подсказку. Фианель подождала и, набрав побольше воздуха в грудь, заявила:
– Великая Матерь, это какая-то ошибка! Я делала все, как ты велела, но ничего не получается! Он, мой избранник, посмел не любить меня! Он назвал меня эгоисткой! Я хочу забыть его, хочу другую карту, дай ее мне!
