Насмешливый взгляд Шона словно говорил: «Еще кто кому открутит».
— Сутки, — прошептал Леон темной воде, — пусть она продержится без глупостей.
Глава седьмая
Я смотрела в зеркала и не узнавала себя. Волосы растрепались, выбившись из-под шляпки, глаза были темны, точно вода ночью, губы искусаны, а щеки красны, как у девицы, получившей признание в любви.
Прищурилась, покрутилась. Хороша! Дневник под платьем придавал плотности моей фигуре, драгоценности, пришитые к поясу, наполняли чуть неравномерной пухлостью бока, словом, дэра из меня вышла основательная и чуть сумасшедшая. Только этим можно объяснить брошенное в спину «Рыжая». А горничные у них здесь без всякого понятия о воспитании. Я сделал вид, что не расслышала, но будь дело в империи… и кто-то потерял бы работу.
Впрочем, хозяйка пансиона дэра Ластина оказалась настоящей роланкой. Идеальная улыбка, идеальное платье в пол, аккуратно уложенные локоны, и только едва заметно вздернутые брови и морщинка на лбу намекали на любопытство дэры. Вслух же не было задано ни одного вопроса, и все же я сочла нужным упомянуть дэра Розталя. В обществе рекомендации значат много. Вот и в этот раз фамилия Розталь сотворила маленькое чудо, лицо дэры Ластины расслабилось, с него исчезла настороженность, а улыбка наполнилась теплотой. Мне были вручены ключи и даже не потребованы деньги вперед.
Прав был дэр Розталь: на чужбине свои должны держаться своих.
Я обвела взглядом небольшую комнату: мило, чисто и скромно, выглянула в окно, не сдержав полувздох-полувсхлип. Нет, это не я стою в комнате и смотрю на завораживающую голубизну моря, кусочек которого виден в проеме между домами. А в доме напротив ветер треплет белые занавески, в ящиках под окнами алеют незнакомые цветы. У нас только снег сошел, а здесь цветут.
Чувство нереальности заставляло снова и снова кусать губы. За окно лежала узкая мощеная улица, на углу перекрестка торговала тюльпанами хорошенькая девушка, а рядом с ней, облокотившись о стену дома, покручивая в руках ветку, стоял мужчина.
Все у них чересчур. Слишком яркое солнце, чудовищно полосатые навесы над балконами, цветы в вазонах, короткие платья на женщинах и… мужчины. Я резко отпрянула вглубь комнаты, когда поймала взгляд незнакомца. Щеки опалило. Это… это просто возмутительно — так открыто пялиться на окна, да еще и улыбаться при этом!
Я сердито хмурилась, опять кусала губы, а сердце билось в груди, точно ему было все по нраву. Глупое сердце хотело оказаться на месте той девчонки, что легко смеялась с незнакомцем, не зная такого слово, как «предосудительно». У меня возникло чувство, что я единственная в городе знаю значение этого слова.
Нет, так не пойдет. Прошла лишь пара часов, а город уже вполз душу, отравляя её странными мыслями и желаниями. Нельзя забывать, что я — дарьета. Пусть идут в бездну платья, клубника, цветы и мужчины. Особенно мужчины.
Надо думать, о том, что мне придется выйти на улицу, найти мага-доктора, объясниться с ним так, чтобы меня не упекли за решетку.
— Боишься? — спросила у зеркала. Девушка в зеркале сердито надула губы. Глаза блеснули яростью.
Ярость — это хорошо, это полезно, но иногда мешает думать. Объявление о помолвке — вот, что меня смущает. Я рассчитывала, что, обнаружив кражу, жених взглянет в мою сторону лишь однажды, чтобы бросить презрительно: «Виновна».
Нет, он серьезно намерен жениться? Или не понял, что я украла его вещь? Ну не настолько же он туп? Бред бездны какой-то.
— Не бред, а шанс спастись, — шепнули губы.
Пойти в посольство, назваться, придумать причину, по которой я разминулась с женихом и попала в затрудненные обстоятельства — и все закончится. Мне помогут, а совсем скоро я надену подвенечное платье, шагну под своды собора, чтобы стать женой ВанДаренберга — отличная партия по мнению света. И ждет меня семейная жизнь. Два-три раза в неделю визиты в спальню мужа, сопровождение супруга на балы, редко — званые вечера в доме, на которых я буду хозяйкой, на которых муж будет дарить жаркие взгляды, целовать руку, танцевать со мной и хвастаться перед друзьями. Но только за последним гостем закроется дверь, мы снова станет чужими.
Я вспомнила родителей. Их нежность друг к другу, утренний поцелуй и традиционный «на дорожку». И спальня одна на двоих. Они не идеальны, нет, но они — семья.
Сжала кулаки. Хочу так же. Пусть он не будет красив или умен, но станет хорошим мужем.
Украдкой выглянула в окно, разочарованно обозрела пустой угол. Хорошо, пусть он будет немного красив.
Солнце и ночные шторма вредны дарьетам, иначе с чего мне пришла в голову дикая мысль. Единственный способ не выйти замуж за палача — это выйти замуж за кого-то другого. Дикая мысль, подаренная бездной, но такая… заманчивая.
Мысль о замужестве настолько испугала, что я попыталась выкинуть её из головы, но не тут-то было. Она колючками вцепилась в сознание, не собираясь его покидать. Подмышки святого Гранда, как будто у меня проблем мало! Я не собиралась замуж, по крайней мере, скоропалительно. В мои планы входили поиск работы и мало-мальски приличное обустройство на чужбине. Позже я хотела осторожно выяснить судьбу родных, переждать гнев несостоявшегося жениха и лет через пять задуматься о возвращении домой.
В мыслях просто, на деле… каждый шаг вызывал трепет и страх, но шаг за шагом, Шанти, день за днем. И про письмо потенциальной свекрови забывать не стоило, вдруг она не в восторге от идеи сына?
А замужество… представляю, как подхожу на улице к мужчине и предлагаю подобное. Даже если согласие можно купить за деньги, я слышала о таком, все равно… гадство. И почему-то кажется, что тот черноволосый, которого я видела под окнами пансиона, не согласился бы на фиктивный брак.
— Так говорите, это дневник вашего жениха?
Маг-целитель был не молод. Седые волосы зачесаны назад, круглое лицо с пухлыми щеками обрамляла борода, крупный нос выдавался вперед, а глаза прятались за стеклами очков. Его помощник был прямой противоположностью: тощий, с вытянутым рябым лицом и унылыми патлами светлых волос над оттопыренными ушами. Пара мужчин, точно ноль и единица, составляли мою надежду на свободу.
— Да, именно так, — я очередной раз всхлипнула и промокнула глаза. Мужчины синхронно поморщились. Я их всецело понимала — не люблю истерику, но сегодня без нее никак. Если нет другого оружия, слезы — тоже аргумент.
— Вы понимаете, мы собираемся пожениться, — я потрясла газетой с объявлением о нашей помолвке.
— Да-да, дарьета ВанКовенберх, мы это уже поняли, — усиленно закивал доктор, а его помощник выглядел так, словно собирался хорошенько приложиться лбом о стол.
Я не рискнула выдавать себя за кузину или кого-то еще. Ходили слухи, что некоторые маги способны различать ложь, к тому же у мага обязательно возникла бы масса вопросов, когда он выяснил бы, кому принадлежит дневник. А так… невеста — почти жена, а значит, мы подпадаем под правило неразглашения семейных тайн.
