— Сам пусти, — пропыхтела, перенося вес на вторую ногу, а первой ударяя точно по щиколотке пацана — ровно так, как нас учил с сестрами сын конюха.
— Уи, — взвыл этот сын преступного мира и дернул со всем отчаянием. И тут кружевной зонтик опустился ему на плечо, потом на голову, потом бил, куда дотянулся, пока воришка не сдался, не отпустил сумку и не рванул прочь.
— Дорогая, как вы? Целы?
Я повернулась. С крыльца на меня смотрела милейшая дэра Ластина, её грудь гневно вздымалась, глаза сверкали, а руки в кружевных перчатках теребили костяную ручку зонта. Так я узнала, что зонт в этом городе нужен, чтобы защищаться не только от солнца.
— Идемте внутрь. Бедняжка, вы дрожите, я налью вам чай. Совсем ворье обнаглело, а губернатор только и знает, что вино хлестать за обедом.
Меня действительно потряхивало от пережитого, только сейчас начало доходить, что у парня мог и нож оказаться. Но главное — дневник остался со мной, а постовой так и не появился. Ужасный город.
Дэра Ластина, как истинная роландка, заварила мне чудесный чай, добавив туда, без моего разрешения, что-то из черной бутылочки.
— От нервов, — пояснила она, и я не стала возражать. Нервы мои с каждый днем все больше расстраивались, словно на них с особым усердием играли трое малолетних племянников-бандитов.
После первой чашки была еще одна и, кажется, третья. Потом последовал ужин, на котором мне было жутко весело, но лица гостей то сливались в одно пятно, то распадались на типажи. Я помню полковника и его очаровательную жену, двух старушек-сестер, моих соседок, новобрачную пару, приехавшую провести медовый месяц во Фракании, и старика, всем недовольного, но потрясающе рассказывающего об охоте в других странах.
Горничная помогла мне раздеться, я приняла ванну, переоделась в ночную сорочку, немного поколебавшись, достала сумку из шкафа и положила на столик, отодвинув его подальше от кровати. И на виду, и не рядом.
А потом заснула, чтобы утром, проснувшись, увидеть потолок чужой комнаты.
Глава восьмая
Леон стоял на палубе парохода, ощущая, как внутренности скручиваются от нетерпения в тугой узел. Ожидание — худшая пытка на свете. Он предпочел бы сейчас оказаться во Фракании, но порталы остались в легендах. Живущим ныне людям достались в наследство от магов огромные расстояния и терпение, чтобы их преодолевать.
Леон сжал руки в перчатках на поручне, шире расставил ноги, удерживая равновесие. Неспокойное море подбрасывало судно на волнах и тут же роняло вниз. Большинство пассажиров заняло горизонтальное положение в каютах, предпочитая не отлучаться далеко от туалетных комнат. На палубе мужчина был один, и ветер, словно в отместку, налетал, хлопая полами пальто. Свинцовые тучи висели низко над горизонтом, готовясь пролить из брюха дождь. Нос корабля разрезал воду, и белая пена бурунов ярко выделялась на почти черной воде. Это был еще не шторм, лишь предвестник, но если боги будут милостивы, они разминутся: шторм и пароход.
Разрыв связи девушки с охранной печатью застал его на палубе. Леон посмотрел на часы, фиксируя время, и удовлетворенно кивнул своим мыслям. Если она добралась до мага, значит, все идет по плану. И тут же поморщился — оказывается, он привык к тянущему чувству связи с воришкой, и его отсутствие пустотой ударило в сердце.
«Однако какая шустрая», — подумал Леон, прикидывая время. Сошла с парохода, устроилась и сразу к магу. Так быстро найти нужного человека невозможно, скорее, тут сработали люди Шона. Что же… следующий ход за противником.
«Надеюсь, у них получится изъять дневник без лишнего внимания», — проворчал Леон, осознавая, что ни на что повлиять не может, и все, что остается — надеяться. Надеяться, что Шанталь не пострадает и у нее хватит ума не сопротивляться.
«Просто отдай им дневник и все», — сказал он морю. Море ответило шипением волн, а потом дождь прогнал его с палубы.
— Говоришь, никто ничего не заметил?
Леон стоял в комнате пансиона дэры Ластины и смотрел на пустую кровать. Немыслимо, но она опять удрала. Это становилось проклятием — несколько часов разделяют их, и никак их не преодолеть.
И чем он прогневал богов, что те посылают ему наказание за наказанием? Еще четыре дня назад в его планах отсутствовали и Фракания, и погоня за невестой, и срыв операции. Его планы были четкими, как строй солдат на плацу. Помолвка, ловля шпиона на живца при помощи генерала и его подчиненных, если улыбнется удача — закрытие дела, потом свадьба. Дальше жизнь должна была измениться на одну живую единицу в доме, которой следовало регулярно дарить безделушки и вывозить в театр. В остальном что-либо менять он не собирался. Подумаешь, жена. Служба все равно останется для него на первом плане. А вот дети… тут расклад иной, но пока они появятся, у него будет время перекроить свою жизнь, выделив в ней место и время для наследника.
— Так точно, дэршан, никто и ничего.
Толстячок был тем, кто встретил его в порту и кто коротко доложил об успехах:
— Не волнуйтесь, разместили по первому классу. И мага надежного нашли, не болтливого.
Глаза агента, назвавшегося дэр Шковальни, горели служебным рвением.
— И вот еще. Мелочь, но вдруг это важно. Вы просили вмешиваться только при угрозе жизни, но девушка и сама справилась. Так пнула воришку — любо дорого смотреть было.
— Какого воришку? — медленно спросил Леон, начиная подозревать худшее.
— Понимаете, лошадь понесла, суматоха, этим он и воспользовался. Но ваша невеста — девушка храбрая, не испугалась, — тихим голосом закончил агент и, глядя на перекосившееся лицо Леона, уточнил: — Что-то не так?
Все было не так, но агент не был в курсе деталей операции, так что винить его было не в чем.
— Как она справилась с взрослым мужчиной?
— Да, какой там мужчина! — зашелся коротким смехом дэр Шковальни, покусывая усы. — Мальчишка. Пацан. Здесь много таких по улицам шляется. После революции сирот девать было некуда, только недавно ими занялись, но всех не переловишь. Да и сбегают они. Эй, вы куда? — крикнул он в спину Леона, который внезапно сорвался с места, вылетел на улицу и уже тормозил экипаж.
— Да подождите же, — пропыхтел агент, вваливаясь в уже тронувшийся с места экипаж, — куда торопиться? В пансионе ваша невеста, как вчера зашла, так сегодня не выходила.
Но Леон лишь мотнул головой, не собираясь вдаваться в подробности и объяснять, откуда у него предчувствие, что Шанталь в пансионе нет.
— И как такое возможно, что запоры на месте, никто ничего не слышал, а девушки нет? — спросил Леон как можно безразличнее, но ярость все же прорезалась в голосе. Дэр Шковальни вздрогнул, поежился и бросил на дэршана виноватый взгляд. Как будто осознание вины могло помочь найти девушку! Леон сжал руки в кулаки, напоминая себе, что если он сейчас сорвется — делу это не поможет.
