Вышла в коридор, на цыпочках спустилась вниз. Вот и дверь. Небесный отец, помоги. Я буду хорошей, не стану больше целиться в людей и брать чужое. Я стану примерной и послушной, только помоги выбраться отсюда.
Двор, солнце, палящий воздух, ажурная калитка. Я шла, каждую секунду ожидая окрика. На улицу выскочила, точно за мной уже гнались.
Опомнилась, одернула платье, поправила волосы и зашагала быстро вниз по улице.
Не бежать. Только не бежать. Я прошла мимо витрины лавки, полюбовалась на выставленные шляпки, свернула в переулок, потом еще один. Я путала следы, точь-в-точь как заяц, убегающий от охотников. И каждый шаг придавал мне уверенности в побеге.
— Стой!
Я обмерла, застыв на месте, потом шарахнулась в сторону.
Мимо пронесся пацан в расстегнутой рубашке, чьи полы черными крыльями развевались у него за спиной. В руке, точно меч, был зажат длинный батон.
— Стой, паскуда!
Следом, грохоча сапогами и грозя кулаком, пробежал грузный мужчина в белом фартуке. Мое испуганное сердце грохотало в такт его шагам.
Они уже скрылись из виду, а я стояла, прижавшись к стене дома. Кажется или закололо слева? Перевела дыхание, обругала себя паникершей — на лекаря нет ни денег, ни времени — и двинулась дальше. Мне надо на набережную, туда, где есть люди. Прилично одетые люди с зонтиками и тросточками, без пистолетов за поясом. Я посижу на лавочке, полюбуюсь закатом, подожду жениха. Нашел же он меня в таверне? Найдет и в городе.
Устала я бегать, устала просыпаться в чужой комнате, устала разочаровываться в людях и смотреть в глаза смерти. Приличные дарьеты не подходят для такого. И если мне не суждено избавиться от метки дневника, пусть его хозяин найдет меня скорее. Я и так ему полдела сделала — сбежала. А дневник… Прикусила губу. Дневник пусть сам из особняка забирает.
А если он решил, что я ему не нужна? Посмотрел товар лицом, разочаровался и отправился искать другую? Легкую обиду от этой мысли я проигнорировала — мне же лучше, если палач женится на другой, но вот те, кто охотятся за дневником, не оставят меня в покое.
Нет, не сходится. Дневник он бы не бросил. А если он дрался с Фридгерсом, был ранен или даже убит? О бездна! Что делать? Куда бежать? В посольство или в пансион за документами и деньгами?
— Экипаж для красавицы?
Я подпрыгнула, обернулась и с величайшим подозрением уставилась на молодого фраканца. Мужчина, рисуясь, задвинул соломенную шляпу на затылок, подмигнул.
Недоумение на моем лице его развеселило, он расхохотался, демонстрируя идеально ровные белые зубы.
— А может, красавица ищет компанию на вечер? — предположил, склоняясь ко мне и понижая голос.
Красавицу саму ищут, и какая компания ее найдет первой, покажет вечер. Но знать об этом извозчику не стоило или не извозчику? Белая рубашка, черные брюки, расшитая узором жилетка. Мне кажется или наряд дороговат для работяги?
И в глаза вдруг бросились окрашенные в розовый цвет стены домов, стала явной прохлада, волнами налетающая из погруженных в тень переулков. На город наступала ночь, а я одна, на улице, без денег, в городе, где постового даже днем не сыщешь. Паника сдавила горло, ответ вышел сдавленным и тихим.
— Благодарю, нет, — и добавила, глядя, как хитрая улыбка растягивает губы фраканца: — Я спешу, меня ждут.
Мне не поверили, но удалиться позволили, и я поспешно, но чинно двинулась прочь, делая вид, что несущиеся вслед слова «Бездна, какая фигура. Идет, как лебедь плывет» не имеют ко мне никакого отношения.
На углу зашла в лавку, торгующую фруктами и овощами. Хозяин уже собирался и бросил на меня недовольный взгляд — я его задерживала. Уточнив направление к центральной площади, вышла из лавки. Покрутила головой, недовольно поморщилась — фраканец все еще был здесь и даже махнул мне рукой. Жуткий город! Ужасные нравы! Но при все этом, вынуждена была признать, мужчины здесь симпатичные. Однако репутация дороже любой смазливой внешности.
Если я правильно помнила карту из путеводителя, который бесплатно раздавали на пароходе, посольская улица начиналась недалеко от центральной площади, там же находились правительственный дворец и еще ряд государственных зданий. Набережная, к слову, тоже была там. А вот в какой части города расположен пансион, я не знала. Можно было нанять извозчика, доехать до пансиона, адрес я помнила, и попросить хозяйку расплатиться за меня. Но что если дэра Ластина заодно с похитителями?
Я застонала. Это паранойя.
Что делать? Сдаться властям или попытаться уехать из страны? Куда уехать, если метка снова на мне — я ощущала ее невидимое тепло на ладони.
Пусть меня сожрут твари бездны, но если жених не найдет меня в ближайшее время, я не уверена, что он вообще застанет меня живой. С такими мыслями я разглядывала очередную улицу. Передо мной, преграждая путь к центру города, лежал портовый район с его многочисленными тавернами, грязными улицами, пьяными матросами и девицами, чей наряд обнажал больше, чем скрывал.
Бездна! Я не пройду и пару улиц, не встретив неприятностей. Что же… выбор сделали за меня. Я махнула рукой извозчику, который как раз ехал навстречу.
Леон въехал во двор особняка, который удалось найти и снять буквально за пару часов. Спасибо дэру Розталь, полезный человек оказался. Лишь с пансионом оплошал, но кто мог подумать, что девица решит сражаться за дневник? Другая на ее месте пискнула бы, отпустила сумку и лишилась чувств, а не пинала вора по голени.
И все же непонятно, зачем преступники из пансиона забрали и дневник, и девчонку? Он кинул встречавшему его Гриану поводья, соскочил с коня, бережно снял пацана. Тот слабо застонал, и Леон порадовался — жив.
— За лекарем, живо.
Гриан кивнул, передал поводья Лаксу, чтобы тот увел лошадь в конюшню, а сам бегом направился в город.
— Я помогу, — дэр Розталь колобком скатился с крыльца, устремляясь следом.
С кухонного стола Леон скинул посуду на пол, уложил на ровную поверхность найденыша. Вернувшийся Лакс уже ставил воду на огонь, доставал чистые полотенца. Мужчины работали молча и слаженно. У каждого за плечами была служба на границе, где вольняки частенько пробовали на зуб крепость границ империи.
— Здоровый, выживет, — первым нарушил тишину Лакс, заканчивая бинтовать мальчишке грудь.
— Доделаешь? — попросил Леон, смывая кровь и вытирая руки полотенцем, — а я пойду гляну, как там наша гостья.
Он уже был в дверях, когда его догнал голос Лакса.
— У нее в сумке револьвер был, вам полюбоваться на столике в гостиной оставили, а саму дарьету в угловой спальне разместили.
И он бросил начальнику ключ. Тот поймал, по пути не удержался, заглянул в гостиную. Хмыкнул, разглядывая револьвер — кто бы сомневался, что у племянницы Проповедника в сумке будет не шитье со шпильками, а мужское оружие. Зато теперь понятно, почему он ошибся, считая девушку неопасной для тех, кто придет за дневником. И о чем только думал Проповедник, обучая племянницу?
