– Благодарю за танец, – улыбнулась светски и добавила чуть теплее: – Будем рады видеть вас у нас.
Мужчины раскланялись, Шонраж нас оставил, а я завертела головой в поисках Ракель.
– Ищешь кого-то? – теплое дыхание обожгло висок, ладонь скользнула на талию. Бездна, на нас и так косятся, а сейчас вовсе прицельно разглядывают. Чувствую себя точно на сцене и, судя по реакции окружающих, актриса из меня паршивая.
– Не Шонража ли? – руки на талии предупреждающе сжались. Ревнует? От этой мысли щекоткой внутри проснулась радость.
– О чем вы говорили?
Точно ревнует, и я не удержалась:
– Он сравнил меня с янтарной феей.
– Гм, – угрожающе хмыкнули за спиной, потом Леон развернул меня, взял за руку, чтобы утащить в центр зала. Кажется, меня пригласили на танец, не спросив согласия.
Пойманная в объятия, крепко прижатая – никак кто-то боится, что сбегу? – я чувствовала себя смущенной и неприлично счастливой. Мы двигались слаженно, Леон оказался прекрасным партнером, а может дело было в том, что я ему доверяла? Я позволила себя расслабиться, наслаждаясь танцем. Пусть бальный сезон закончился не так давно, казалось, я не танцевала как минимум год.
Леон шагнул, делая разворот и обводя вокруг себя. Потом снова прижал, зашептал, чуть склонившись:
– Я понял, что уделял тебе непозволительно мало внимания. Пусть ты приняла мои чувства, но у тебя не было времени свыкнуться с ними. Обещаю исправиться. Сегодня же ночью я буду долго, – многозначительная пауза, во время которой я забыла, как дышать, – очень долго извиняться.
Я вдохнула ставший горячим и тяжелым воздух, сбилась, путаясь в ногах и нарушая плавный ритм танца, но упасть мне не дали, подхватили. Надежда, что смущение не заметили, умерла, стоило услышать:
– Ты мило краснеешь.
Вот же… сын бездны! Как он может вообще говорить о таком! А если нас кто-нибудь услышит?
– Прости, мне надо отлучиться, – пробормотала, отчаянно желая исчезнуть.
– Я провожу, – тут же предложил свой локоть Леон, за который я и уцепилась, так как ноги отказывались идти. Вот до чего доводит голодание перед балом: голова кружится, ноги ослабли и жутко хочется вылить себе на голову бокал игристого, чтобы стереть со щек предательский румянец. Засевшая в голове мысль «Что же будет ночью?» не давала спокойно вздохнуть.
– Ракель, проводишь Шанти?
А вот и пропажа объявилась.
– Идем быстрее, – ухватила девушку за руку и потащила за собой в дамскую комнату.
– Стой. Да, стой же ты! – рявкнула Ракель, заставив подпрыгнуть и нервно оглянуться идущую впереди дарьету. Ракель страдальчески сморщилась, но голос понизила.
– Не могу я, – еще тише, – подвязка, зараза, сползает.
– К-к-какая подвязка? – яростно зашептала в ответ и тут же ахнула: – Та самая?
Ракель кивнула. Ее рука дернулась к бедру, но я успела ее перехватить.
– С ума сошла?
Впрочем, нет. Это я с ума сейчас сойду. Нож – не лента. Лучше даже не проверять с каким грохотом он вывалится на мраморный пол.
– Та-а-к, – я мило улыбнулась обогнувшей нас паре, – идем медленно, если почувствуешь, что падает – приседай.
– Надо было в карете крепление поправить, – ворчала Ракель, семеня на манер гусыни.
И продемонстрировать чужому мужчине свое белье. При жене-то!
– А не надо было нож с собой тащить. Тоже мне… нашлась убивца дэршан.
Ворчать с приклеенной на губах улыбкой было неудобно, но привычно. Меня с детства учили держать лицо при любых обстоятельствах, даже если вот-вот должна была разродиться катастрофа.
– Ракель, я принес вам самое вкусное пирожное. Все, как вы хотели – шоколад, взбитые сливки и свежая клубника, – симпатичный, но незнакомый мне молодой человек протянул Ракель кулинарный шедевр на тарелке.
Я сглотнула, чувствуя, как при виде красных ягод тошнота мгновенно подкатывает к горлу. К счастью, молодой человек не заметил ни нашего оцепенения, ни напряженной позы «гусыни», которая к чему-то прислушивалась. Мне было до жути интересно, когда эта «убивца» изволила пожелать пирожное, когда успела назвать свое имя, но проклятый нож решил поступить по-своему.
С невозмутимым лицом и, не отрывая взгляд от пирожного, Ракель опустилась на пол, ухитрившись при этом сохранить царственную осанку. Молодой человек проводил опускание ошарашенным взглядом, а я замерла, не зная, что делать дальше. Если бы эта… убивца изобразила обморок, было бы проще. А так сидит на полу, точно на троне. Зла не хватает.
– Прошу прощения, мы не представлены, – я выступила вперед, подолом платья скрывая Ракель.
– Ах да, конечно.
Нас всех учили с детства одним и тем же манерам, вбивали в голову один и те же правила. Дэршан должен быть учтив, вежлив при любых обстоятельствах, даже если при виде пирожного девушка решает усесться на пол.
– Прошу извинить мое замешательство, – дэршан вытянул шею, пытаясь заглянуть мне за спину. Хорошо, что мы находились за колонной, скрытые от большей части зала, – Ирлан ВанЛастер.
Он учтиво поклонился, все так же продолжая держать на вытянутой руке пирожное.
– Шанталь ВанДаренберг, – я присела в реверансе.
За моей спиной раздался шорох, тяжелый вздох.
– Ирлан, спасибо за угощение, но нам сейчас некогда. Давай, в другой раз, – Ракель обогнула меня, вопросительно обернулась. Я так же вопросительно вскинула брови, но девушка решительно мотнула головой в сторону выхода из зала.
– Подождите нас, мы быстро, – я попробовала сгладить ситуацию. На лице Ирлана читалась непередаваемая гамма эмоций, кажется, он даже не заметил, что Ракель перешла на «ты». Засранка! Прибью!
– И что это было? – догнала ее за пару шагов.
– Показалось, – последовал лаконичный ответ. Нет, точно прибью! Но сначала избавлю от ножа.
Глава семнадцатая
В дамской комнате было многолюдно. Никогда я не чувствовала такого всепоглощающего желания рявкнуть: «Вон!». И пинками, совершенно неблагородными пинками выгнать припудривающих носики дарьет. Давно заметила, что Ракель дурно на меня влияет.
– Сделай вид, что поправляешь чулки, – проговорила, не размыкая губ и оттесняя Ракель в угол комнаты к большому зеленому пуфу, – и заклинаю, улыбайся!
– Курятник, – отчетливо донеслось в ответ.
Я громко закашлялась, так как пара пожилых дарьет заинтересовано обернулась.
– Прекрасный вечер, не правда ли? – засияла улыбкой, загораживая собой Ракель. Надеюсь, ворчание не помешает ей заниматься делом, а то я кожей чувствую, как над головой сгущаются неприятности.
