А у меня ничего нет. Даже девичьей чести.
И стыдливости.
Поэтому когда Максим впихивает меня в лифт и нажимает верхний этаж, я уже не думаю ни о каком Захаре, ни о каком стыде, забываю о приличиях и сама дергаю пряжку ремня на джинсах. Ныряю рукой в ширинку, с восторгом ощущая в ладони пульсирующий твердый член, размазываю выступившую каплю смазки по разбухшей головке. Вздрагиваю, когда Максим давит кнопку «стоп», ловлю его губы губами, путаюсь пальцами в светлых волосах, обвиваю ногами за пояс, когда он подхватывает меня и вжимает спиной в стенку лифта.
Горячая пустота внутри меня ликует, заполненная его членом, растянутая под его размер. Дикие, безумные толчки заставляют кровь бурлить, от тягучей приятной боли мне хочется стонать в голос, хрипеть, кричать. Руки Максима заняты: он поддерживает мои бедра. Мои руки заняты: я тяну, ерошу, дергаю его волосы, требуя целовать меня еще, еще, крепче, жарче!
Нам нечем и некогда заниматься какими-то дополнительными ласками, но мое тело откликается на его желание так остро и ярко, что мне хватает буквально трех минут в зависшем между небом и землей лифте, чтобы взорваться ослепительным оргазмом, от которого перед закрытыми глазами разлетаются разноцветные фейерверки. Через секунду кончает и Максим, едва успев выйти из меня, — горячие капли пачкают бедра. Меня трясет, его трясет, но нам достаточно всего нескольких секунд, чтобы вернуться в реальность.
— Прости, — шепчет Максим. — Прости, прости, прости… Нина. Я не хотел…
— Я хотела… — хрипло шепчу я, отстраняя его от себя и нажимая кнопку четвертого этажа. — Ты не виноват.
Новый год, новое платье, новая я
Все утро я смотрела на экран телефона с открытой смс: «Как спалось, малышка?»
От Захара.
Варила кофе, добавляя в него мускатный орех — и правда вкусно!
Пила этот кофе у окна, закутавшись в халат и посматривая на приподъездную дорожку.
Накладывала увлажняющий крем и втирала его похлопывающими движениями в кожу.
И смотрела на экран с смс.
В тайной надежде, что рядом появится другая — от Максима.
Ну и пусть мы не обменивались номерами телефонов. В конце концов, не так уж сложно меня найти. Можно, например, в чат нашего дома заглянуть.
Когда я к середине дня аж зашипела на свой телефон: «Ну где?!» стало ясно, что надежда не только уже не тайная, но и довольно глупая.
В конце концов, Максим вчера после нашего быстрого секса вышел все же на своем четвертом. И явно направился туда, где все эти месяцы регулярно обитал. Чуть-чуть уже удовлетворенный, но я уверена — его хватило еще на пару раз.
Если бы не вчерашний финал вечера в лифте, я бы еще помариновала Захара, сходила бы посоветоваться к терапевту, присмотрелась бы поближе и поискала альтернативы.
Но то безумие, что нападает на меня в присутствии Максима, требовало кардинальных мер. Он явно не собирается ни отступать от своих принципов, ни бросать свою Катю. По крайней мере, дольше, чем на десять минут. Значит я умнее, мне и справляться.
И я справилась.
Написала: «Только что проснулась. Что делаешь?»
Захар ответил: «Пью кофе и думаю о тебе».
Я засмеялась и сфотографировала свою чашку с кофе: «Я тоже».
Он отреагировал мгновенно: «Тоже думаешь обо мне?»
Я прикусила губу, не зная, что ответить.
Но следом прилетело фото и от него. На нем был край стола, половина кружки, грудь Захара, покрытая редкими светлыми волосками и чуть дальше, в расфокусе — явно возбужденный член, бугрящийся в темных плавках. Понятно, что все затевалось ради него, но выглядело почти прилично.
Что ж…
Я сбегала в ванную, накрасила губы и сделала свое фото — нижняя половина лица и полуобнаженная грудь в распахнутом халате.
«Пошли на свидание, — тут же отреагировал Захар. — Завтра!»
Через мгновение пришло новое сообщение: «Нет, сегодня!»
«Завтра», — ответила я, засмеявшись вслух.
Остаток дня мы обменивались сообщениями и фото разной степени провокативности, балансируя на грани, но так и не перейдя ее. Я распаляла его завуалированными обещаниями, он меня — своей горячностью и тем, как на эти обещания реагировал.
Но все предложения пойти на свидание к нему домой, в какой-нибудь клуб, в кино, даже в ресторан я решительно отвергала, согласившись только на театр. Как приличная женщина.
Мы чинно отсидели всю «Чайку», чинно прошлись по бульвару, а когда Максим… — ой, Захар! Конечно Захар! — попробовал меня поцеловать, я вырвалась из его рук и сбежала в метро, не дав даже проводить меня до дома.
На работе мы веселили окружающих своим отчаянным и бесшабашным флиртом. Захар оставлял мне цветы на столе, я демонстративно передаривала их нашей бухгалтерше. Он караулил меня в столовой, чтобы вслух сказать, что конкурс красоты нашей компании был бы провальным, потому что победительница ясна заранее — я рассуждала о том, как мне нравятся темноглазые, искоса поглядывая в его сторону.
Потом я являлась в логово айтишников с дурацким «я что-то нажала и все исчезло», и Захар примерно половину рабочего дня «чинил» мой компьютер, из которого был просто выдернут провод.
На следующие выходные я милостиво согласилась на ресторан, позволила поцеловать себя в щечку, но не разрешила провожать. Кажется, Захар был неплохим парнем, потому что все эти танцы его не бесили, как многих других мужчин, а только веселили. Похоже, он был уверен, что рано или поздно я сдамся.
Что ж… Он был прав!
Однако я собиралась тянуть как можно дольше.
Так было… интереснее?
Но вышло совершенно иначе.
Захар подвозил меня после работы до дома — в своей машине, я наконец милостиво согласилась в нее сесть, взяв с него обещание не набрасываться на меня, едва мы останемся наедине. Он неистово ржал, но поклялся, подняв руку вверх, как американский президент.
— Ну что, — спросил Захар, остановившись у моего подъезда, но уже не разыскивая парковку. Привык, что я динамлю. — Не пригласишь на кофе?
— Мммм… — я сделала вид, что раздумываю, а сама скользила рассеянным взглядом по стоящим вокруг машинам.
Я не хотела подглядывать, честно!
Но светлые волосы сами притянули мой взгляд. Светлые волосы и темные, спутавшиеся в процессе жаркого поцелуя. Катя сидела за рулем, но недолго — Максим отодвинул свое кресло и перетащил ее к себе на колени.
— Что там? — Заинтересовался наконец Захар тем, на что я так долго пялюсь.
— Ничего! — Быстро ответила я.
Но он все равно стал поворачиваться, чтобы посмотреть, а мне почему-то было так стыдно и так не хотелось, чтобы и он это увидел и догадался… — о чем? не знаю! мне было некогда думать! — что я положила ладонь ему на щеку, развернула голову к себе и склонилась, коснувшись губами губ.
