Он рассчитывал завершить восстановление боеспособности на последнем отрезке пути и прикончить уже подбитые тяжелые корабли, пока они еще не успели скрыться и не способны отбиваться в полную силу. Однако на этом курсе качка сразу усилилась, и пришлось опять уйти в сторону, пытаясь сначала нащупать оптимальное направление движения, а когда это не дало результата, хотя бы защититься от качки корпусами вспомогательных крейсеров. Но и это помогало мало, так же как и требовательные окрики офицеров, постоянно подгонявших выбившихся из сил матросов.
Несмотря на все усилия, снова атаковать удалось только после полуночи. Как только густо обмазанные смазкой туши запасных торпед проверили, подготовили и уложили в аппараты, отряд полным ходом двинулся к мысу, снова имея впереди заслон из вспомогательных крейсеров. Правда, теперь только из двух. Каваи, белея повязкой, закрывавшей полголовы, неотлучно находился на мостике, уверенно отдавая команды рулевому. Скоро увидели вдалеке слабые отсветы прожекторов или фонарей, скользивших по волнам. Они находились именно там, где должны были стоять броненосцы.
Дальше уже шли малым ходом, надеясь скрыть свое возвращение от наверняка разозленного противника. Неожиданно впереди правее курса, не очень далеко, вспыхнула перестрелка, быстро стихшая. И снова ни одна из сторон не пользовалась никаким освещением. Кто и в кого стрелял, так и осталось неизвестным.
Когда наконец достаточно приблизились к объекту своей первой атаки, ветром со стороны Тихого океана в пролив начало загонять туман, и видимость стремительно ухудшалась. Тем не менее смогли различить несколько небольших паровых судов, ходивших зигзагами по одному месту и шаривших прожекторами у себя под бортом. За ними сквозь мглу едва угадывался слабый мерцающий свет над самой водой, возможно, от факелов и фонарей или от горящих плавающих обломков. Массивные громады броненосцев за всем этим совершенно не просматривались.
Предположив, что поврежденные корабли скрываются где-то за клочьями дыма, густо валившего из труб всей этой мелочевки, и за разводами густеющей дымки, Нозаки на своем флагмане решил подойти ближе, оставив остальные истребители и вспомогательные крейсера в двух милях от берега.
Приблизившись еще на полмили, удалось разглядеть, что над мглой, лежащей на поверхности воды и пронзаемой слабыми лучами света, возвышаются лишь мачты. Много мачт, в том числе и неестественно наклонившихся. Их высота теперь явно не соответствовала высоте рангоута кораблей первого ранга. С мостика «Хатсусио» это достаточно хорошо разглядели. Предположили, что они принадлежат легшим на грунт подорванным броненосцам.
Боясь поверить в такую удачу, флагман отряда продвинулся дальше к порту, предположив, что поврежденные броненосцы могли отойти в том направлении и выброситься на отмели под горой. Но осторожно пробираясь в тени Хакодатеямы, ни противника, ни других японских кораблей они не увидели.
Так и не найдя свои цели ни у мыса, ни далее у берега, Нозаки решил, что они только что затонули и русские снимают экипажи. Развернувшись на юг, он нашел свой сводный отряд, но уже не весь. Истребители маневрировали на малых ходах там, где он их оставил, а высокобортные вооруженные пароходы куда-то исчезли. Прокружив в поисках «Кумано-мару» и «Акеси-мару» более получаса, их так и не обнаружили.
Бросив бесплодные поиски, Нозаки двинулся к мысу Шануби, надеясь до рассвета все же найти и прикончить еще и русские миноносцы, пользуясь подавляющим превосходством японского отряда в артиллерии. Но обнаружить хоть кого-то никак не удавалось. За кормой, в глубине пролива еще несколько раз вспыхивали короткие, но яростные перестрелки, но на них уже не обращали внимания, продолжая осторожно продвигаться в сторону Тихого океана.
Из-за повреждений почти на всех истребителях открылись серьезные течи и наблюдался большой перерасход угля и воды. Найти свои вспомогательные крейсера в темноте все никак не удавалось, так что рассчитывать на пополнение запасов топлива до возвращения на рейд временной маневренной базы не приходилось.
Прорыскав на переменных курсах в восточной части пролива до утра, ни чужих, ни своих так и не встретили. Малые миноносцы отряда капитан-лейтенанта Торисаки так где-то и пропали. Да еще и сами истребители на время потеряли из вида друг друга, с трудом восстановив строй в тумане.
Уже на рассвете второй ударный отряд атаковал гавань Есан, неподалеку от мыса Есамазаки, потопив там торпедами и снарядами несколько небольших дозорных пароходов, пытавшихся спастись под защитой береговых батарей, оказавшихся неожиданно многочисленными. Благополучно избежав серьезных повреждений, отряд в полном составе двинулся на юг, к своей якорной стоянке. К десяти часам утра добрались до рейда Хатиное.
Туда же вскоре пришел специальный транспорт «Сайко-мару», участвовавший в атаке на порт Мурорана. Бросались в глаза опустевшие кильблоки под высокими арочными кранами впереди и позади надстройки. Оставшиеся два катера на палубе выглядели сиротливо. Но жертвы были не напрасны. От его командира стало известно о полном успехе и там. Несмотря на малочисленность сил, задействованных в атаке этого угольного порта, удалось потопить броненосный крейсер и большой пароход или даже два. Вспомогательные крейсера из прикрытия «Сейко-мару» еще до рассвета ушли в пролив добивать поврежденных. Они так же осмотрели стоянку и нашли на ней только торчавшие из воды мачты и копошившихся под берегом спасателей, о чем сообщили через сигнальный пост.
О судьбе миноносцев двенадцатого отряда на рейде Хатиное до сих пор ничего не было известно. С сигнальных постов в проливе ни одного из них не видели ни ночью, ни после рассвета. До самого вечера 25 сентября они так и не появились, и никаких сведений об их судьбе не было. Только у мыса Ома после полудня выбросило волнами на берег какие-то обломки и спасательный круг, судя по надписи, с миноносца № 9. Но это еще ничего не объясняло.
Корабли капитана первого ранга Казукавы в течение всего дня 24 сентября ставили помехи, препятствуя вражескому радиообмену, и только поздно вечером с большим трудом удалось установить связь со штабом военно-морского района Оминато. Но едва начав согласовывать действия, связь снова потеряли. Станция беспроволочного телеграфа принимала только треск разрядов. А с наступлением темноты Казукава опять двинулся к бухте Мацумаэ.
Внезапная потеря связи настораживала, поэтому к берегу приближались крадучись, следуя за завесой из миноносцев, опасаясь внезапного нападения. К ночи засвежело настолько, что боеспособность миноносцев начинала вызывать сомнения. Но, возможно к счастью, противника не встретили. Посланные вперед, прямо в бухту, миноносцы никого там не нашли, зато были обстреляны с берега. Продолжая поиск, они маневрировали между мысами Шираками и Таппи, но там тоже никого не было.
Вспомогательный крейсер тем временем углубился в пролив, приблизившись к мысу Ягоши. Сразу обнаружили световую сигнализацию, при помощи которой передавали кодированное сообщение. Код был незнаком сигнальщикам, и смысл сообщения не разобрали. Сразу же ему ответил другой сигнальный пост, с мыса Мутсуноноги.
