А вечером 29 августа, уже в который раз, пропала радиосвязь с Цусимой! В течение нескольких дней оттуда не было никаких известий, и что там происходило, никто не знал. Только когда с острова пришла посланная с депешами подлодка «Касатка», стало известно, что еще 30-го числа японцы пытались высадиться у Окочи. Их удалось отбить, но что там творится – сейчас не известно. Гарнизон малочисленный, снарядов мало, а японцы явно в претензии.
В тот же день об этом узнали и через немцев. А также о том, что противник прекратил атаки и усилил блокаду. В южной Корее происходит накопление войск и судов для их перевозки. Предположительно планируется новая попытка захватить плацдарм. В связи с этим требуется срочно доставить грузы первоочередной важности и пополнение, ведь после прорыва отправленных на остров шхун, и то не всех, никакого подвоза из Владивостока туда не было. Еще четыре шхуны и несколько джонок пришли из Шанхая, но они доставили в основном медикаменты. Когда отбиваться нечем, этого недостаточно.
Глава 5
Как только японцы начали систематически перебивать все попытки цусимского гарнизона связаться с Гензаном или Владивостоком, появились подозрения, что готовится что-то крупное. Вдобавок скрывавшиеся в лесах недобитки явно активизировались. Участившиеся доклады о мелких диверсиях, особенно на прибрежных линиях связи, вынудили принять ряд превентивных мер и форсировать работы по сооружению укреплений на подходящих для высадки направлениях. А с полудня понедельника 28 августа, из-за резкого обострения ситуации, все опорные пункты на островах были приведены в состояние повышенной боеготовности.
Уже на следующий день к вечеру радиотелеграфирование между Владивостоком и Озаки стало невозможным из-за помех, продолжавших усиливаться. С наступлением ночи уже не удавалось вести переговоры по радио даже между Окочи и Цусима-зундом. В эту ночь никто не спал. Телеграфная и телефонная связь, как и ожидалось, также перестала действовать. Было отбито несколько попыток проникновения на посты световой сигнализации, располагавшиеся на возвышенностях вдоль берега, и нападений на конные разъезды, контролировавшие побережье и отправляемые с донесениями.
А утром 30-го со стороны Фузана и Мозампо показались дымы большого числа кораблей. Их было хорошо видно с горы Сендуамакияма, а также с опорного пункта, находившегося несколько южнее Окочи у бухты Ната на западном берегу Цусимы. Они резко выделялись на общем фоне жиденьких шлейфов многочисленных дозорных судов, державшихся со вчерашнего вечера необычно близко от цусимских берегов.
Об этом немедленно начали передавать при помощи гелиографов и фонарей Табулевича в Окочи, но над Цусима-зундом пока еще держался туман, и постоянно повторяемое сообщение смогли разобрать только с поста у бухты Мине, и то лишь спустя полчаса. Еще через сорок минут его, наконец, ретранслировали до Озаки. К этому времени уже стал известен даже состав приближавшихся к Окочи японских сил. Сомнений не оставалось. Шел десант!
Комендант укрепленной позиции Окочи командир 7-го отдельного Восточно-Сибирского полка полковник Пален к этому времени отдал распоряжения об усилении тыловых секретов и дозоров, развернутых на линии от бухты Шиши на восточном берегу, через южные склоны горы Окумаяма, до бухты Ната на западном побережье Каминосимы силами 30-го Ингермандландского драгунского полка. В штабе района опасались вылазок с тыла остатков японского гарнизона и прочего вооруженного отребья, болтающегося по горам. Территория севернее этой линии надежно контролировалась русскими войсками уже достаточно давно, а в лояльности местного населения сомнений не было.
Части изрядно потрепанного в Сасебском деле геройского 7-го полка тем временем готовились к отражению высадки непосредственно на побережье. Занимали противодесантные капониры и затаскивали в них пулеметы. Развернутые на десантно-опасных направлениях батареи первого осадного парка, установленные на стационарные крепостные лафеты для возможности кругового обстрела, были приведены в боевую готовность. К батарее у Окочи начали подвоз дополнительных снарядных парков. Одновременно был отдан приказ о сосредоточении всей гаубичной и полевой артиллерии на угрожаемом участке, которым был определен район Окочи.
Понимая, что со столь малочисленными силами нельзя быть сильным одновременно везде, полковник Пален, едва окопавшись на Цусиме, много внимания уделял развитию связи между постами и штабом своего района, а также отработке быстрой переброски войск и резервов в пределах охраняемой территории. Благодаря тому, что прибрежная дорога была закрыта от моря холмами и надежно контролировалась гарнизоном, к началу японской высадки удалось перебросить батареи от бухты Ната и из района селения Носидомори к горе Сендуамакияма, но развернуть их на подготовленных заранее позициях еще не успели. Они смогли принять участие только в отражении последней, самой мощной японской атаки. Туда же двинули совсем недавно прибывшую на Цусиму ракетную роту, приданную полку для усиления, в качестве компенсации понесенных им потерь.
После возвращения «Кореи» с трофейными крупповскими гаубицами неугомонный Пален, вконец загоняв артиллеристов и саперов, полученных наконец им из Озаки, добился оборудования нескольких полноценных запасных артиллерийских позиций на всех десанто-опасных направлениях своего района ответственности, а все подходящие для десантирования участки побережья пристреляли и составили таблицы стрельбы. Дальнейшее уже оставалось делом техники.
Имевшимся в его распоряжении двум флотским береговым батареям из стодвадцаток Шнейдера и трехдюймовок Канэ было приказано без приказа огня не открывать. Позиции пушек, в свое время снятых с одного из пароходов-крейсеров, успели хорошо укрепить и замаскировать, так что их держали как засадный полк, что в принципе и оправдалось в дальнейшем. Благодаря в том числе и их отменной стрельбе, японцы так и не смогли подавить наши полевые батареи и гаубицы, так же как и дотянуться до расположения осадного парка. А сами флотские батареи, хотя и пострадали от массированного обстрела с моря, смогли сохранить боеспособность и сумели позже достать еще и истребитель.
Очень повезло, что в самом начале высадки на жиденькой минной банке подорвалась одна из канонерок. Это сразу сказалось на активности флота противника. На подходах к пляжу стояло всего восемь мин. Еще две были в баркасе, пришвартованном к пристани рыбацкой деревни в устье реки. Их планировалось выставить как раз в день высадки. С появлением японцев в начавшейся суете этот баркас никуда убрать не успели. От начавшегося обстрела он затонул. Но еще до того, как у пристани начали рваться японские снаряды, матросы с сигнальной станции перерезали тросы от якорей обеих мин, выбросили их в воду и сплавили вниз по течению речушки, которая вынесла их в бухту. Но ни один японец больше не подорвался.
Пока в Окочи шел бой, в Озаки ждали плохих новостей от других наблюдательных постов, каждые полчаса запрашивая обстановку светограммами. Но кроме небольших каботажников, держащихся под самыми берегами, никого видно не было. Ждали, что с них тоже начнут высаживать десанты, но попыток доставки на острова даже незначительных групп противника на других участках побережья так и не последовало.
