Протралить проход для большого судна, да еще, чтобы этого не заметили постоянно суетящиеся вокруг японцы, невозможно. Заметив тральщики, противник быстро поймет, что к чему, и резко усилит дозоры ударными отрядами. Пробить безопасный фарватер вдоль самого берега также не реально. Тралящий караван все равно заметят, и как только он выйдет из зоны досягаемости батарей, его уничтожат.
Так и не придумав, как провести в базу уже прорвавший блокаду огромный пароход, решили пойти иным путем. С наступлением темноты отправить к нему вокруг южной оконечности Цусимы по границам мелей три небольших парохода из состава тральных сил. Учитывая, что за все время пребывания на Цусиме на южном направлении не отмечено ни одного случая подрыва судна с осадкой менее трех метров, считалось, что это вполне безопасно даже без тральщиков.
Для прикрытия предполагалось произвести атаку на занятые минированием японские суда в проливе. За ночь конвой гарантированно успевал проскочить до бухты Миура, где в течение дня на него перегрузят все тяжелое и громоздкое, что невозможно вывезти баржами и шлюпками через протоку. А следующей ночью его проведут обратно в Озаки. К вечеру успели все подготовить и согласовать.
Дневная пасмурность к вечеру разошлась. Из-за этого ночь вопреки прогнозам оказалась лунная и светлая. Хотели уже отменить вылазку, но вскоре нашел легкий туман, державшийся над самой водой. Надстройки больших судов и мачты возвышались над ним, а всю мелюзгу он укрывал вполне надежно. Не мешкая, начали.
Первыми из Цусима-зунда выскользнули подлодки. «Дельфин» двинулся вверх по проливу, а «Налим» пошел вниз. Едва миновав входные створы, обе субмарины погрузились на 20 метров, чтобы пройти под минами. На картах у подводников уже были отмечены примерные районы маневрирования японских пароходов, выявленные прошлой ночью. Следом за скрывшимися в глубине подлодками потянулись низкие тени моторных катеров и миноносок, рассыпавшиеся веером вдоль берега к северу и югу.
Под самыми береговыми утесами вообще лежала сплошная тень из-за только оторвавшейся от горизонта луны. В ней незаметно пробирались на юг три небольших вооруженных парохода из трофеев – все, что удалось изыскать подходящего. Они почти не дымили. Учитывая важность предстоящего дела, был отпущен дефицитный кардиф из неприкосновенного запаса. На всякий случай, выход обеспечивали две пары миноносок. Проводив пароходы на восемь миль, они пожелали им удачи, после чего убрали тралы, заняв назначенную им позицию в общей засаде под берегом, и стали ждать.
В 23:10 «Дельфин» обнаружил свою цель – однотрубный пароход средних размеров с надстройкой в корме, шедший со стороны Фузана. Маневрирование для выхода в атаку заняло еще около получаса, к исходу которого он почти застопорил ход и к его бортам ошвартовались небольшие шхуны. После этого пришли в движение грузовые стрелы. Подлодка постепенно приближалась, но дать залп не успела.
Когда до расчетной точки стрельбы оставалось менее двух кабельтовых, южнее, милях в десяти, полыхнула яркая вспышка. Японец, видимо встревоженный этим, тут же увеличил скорость и резко изменил курс, уйдя с линии атаки, а оба парусника сиганули в разные стороны. Догнать их возможности не было.
Осмотрев горизонт, других целей не обнаружили. Со стороны берега уже поднималось несколько осветительных ракет, и сразу засверкали вспышки артиллерийского огня. Спустя несколько секунд оттуда долетело частое тукание малокалиберных скорострелок, и только после этого с юга докатились мощные отголоски далеких громовых раскатов сильного взрыва.
В этот момент в лунной дорожке обнаружили силуэт двухтрубного миноносца, спешившего к берегу. Его курс пересекался с курсом «Дельфина». Завойко приказал дать электромоторам полный ход. Однако атака была сорвана появившимся с левого борта другим миноносцем, вынудившим срочно погрузиться. Подводники слышали шумы винтов и работающей паровой машины прошедшего почти над ними корабля, после чего всплыли. Но вокруг уже никого не оказалось. Затем еще в течение полутора часов попадались небольшие парусные суда, направлявшиеся к корейскому берегу. С них лодку не видели, а подводники не атаковали, сберегая торпеды. В итоге вернулись в Озаки на рассвете, так и не найдя, на кого израсходовать их.
«Налим» оказался удачливее. Едва добравшись до своего района поиска, он обнаружил подозрительный пароход, от которого только что отвалил одномачтовый парусник. Дистанцию определили в три кабельтовых, но судно быстро выходило из сектора, допускавшего атаку, так что стрелять пришлось немедленно. Не став жадничать, командир лодки лейтенант Белкин приказал дать полный четырехторпедный залп. Все торпеды сошли с аппаратов, оставалось только ждать результата.
Держась в позиционном положении, «Налим» продолжал преследовать свою жертву, рассчитывая в случае промаха обстрелять ее из только что установленной на палубе перед средней рубкой 37-миллиметровой пушки. Однако до этого не дошло. Судя по всему, с определением дистанции в темноте и по неопытности несколько ошиблись. Еще до того, как вышло расчетное время хода торпед, под бортом судна, впереди мостика, встал столб поднятой подводным взрывом воды, и в ту же секунду море озарилось огромной вспышкой, поглотившей весь пароход. По корпусу лодки словно ударил огромный молот из-под воды. Все попадали с ног. Следом долетел грохот взрыва, и пришла взрывная волна, буквально сдувшая командира с рубки. Он прекрасно видел, как этой волной спрессованного воздуха раздавило и размазало по воде шхуну, направлявшуюся от транспорта к берегу. Вокруг густо падали обломки, хотя до места взрыва было достаточно далеко.
После успешной атаки подводников с сигнальных постов на берегу запустили несколько больших осветительных ракет. Сразу в атаку ринулись катера и миноноски. У многих уже были заранее намечены первые жертвы, вполне различимые при лунном свете, и командиры ждали только знака от подлодок.
Привыкшие в последнее время хозяйничать вокруг Цусимы, как у себя дома, японцы не успели среагировать должным образом. Охрана не смогла отразить атаку против заградителей. Мины на их палубах, уже подготовленные к установке, охотно взрывались от первых же попаданий пуль или осколков. Во все стороны летели куски размолотых корпусов и рангоута, ошметки разодранных парусов. Прежде чем кораблям эскорта удалось вмешаться, ряды шхун-диверсантов изрядно поредели, а нападавшие скрылись.
Спустя всего десять минут пальба и взрывы южнее и севернее Цусима-зунда стихли совсем. Осветительные ракеты к этому времени догорели, и поверхность моря освещали лишь плавающие горящие остовы да мечущиеся лучи прожекторов с японских миноносцев. Несколько шхун догорали на плаву, а число потопленных не поддавалось подсчету.
Минеры на всех крупных русских кораблях, находившихся в Озаки и Такесики, отметили последовавший сразу за этим скачок активности японских станций. Вдали над легкой мглой, все еще покрывавшей поверхность Корейского пролива, с прибрежных возвышенностей угадывалось смутное движение. Туман редел, и уже можно было разглядеть, что к Цусима-зунду со всех сторон тянулись дополнительные дозорные.
Скоро пришла телеграмма с мыса Коозаки, что караван благополучно миновал его сигнальный пост и теперь поднимается на север. Это позволяло надеяться, что нежелательное прояснение все же не откроет его встревоженному супостату. К тому же луна также перевалила за Коозаки и заливала серебряным светом теперь уже западный берег, очень кстати давая тень под восточным.
