Считая, что у западного устья Цугару целей для тяжелых кораблей больше не осталось и что транспорты теперь в безопасности, Небогатов приказал «Бодрому» держаться рядом с ними для связи и охраны, отправив оставшиеся два эсминца полным ходом вперед на разведку окрестностей Хакодате. После им предстояло проскочить весь пролив насквозь, выйдя к его восточному устью, пока основные силы будут продвигаться напрямую к этой крепости, а Энквист с приданными десантными пароходами займется заливом Мутсу.
Так было по плану. Но японцы возражали. Большие корабли уже начали снова собираться в колонну, правя прямиком на мыс Хакодате, все так же держа четырнадцать узлов на лаге, когда брандвахта у мыса Таппи, считавшаяся подавленной, неожиданно открыла огонь по транспортам, опрометчиво приблизившимся к ней. С броненосцев видели, как всплески двухорудийных залпов часто вставали вокруг головного «Фальке», а вот их автора уже совсем не могли разглядеть. Только слабые отсветы его артиллерийского огня в прибрежном тумане.
Это было похоже на пристрелку, сразу после завершения которой с замиранием сердца все ждали залпа какой-нибудь засадной батареи. Небогатов невольно выругался, в сердцах «помянув коварных самураев недобрым словом», приказав броненосной колонне готовиться к развороту на обратный курс через левый борт для прикрытия конвоя. Другого способа сохранить его он просто не видел. А время уходило!
Транспорты энергично отвечали. Хотя они были неплохо вооружены, добиться хотя бы того же, что смогли броненосцы, им явно не удавалось. С «Фальке» семафорили, что цель все еще скрыта в остатках дымки. Так что они бьют лишь по вспышкам, не особо надеясь попасть. Между тем сами пароходы, из соображений безопасности придерживавшиеся пробитого ветром просвета, ведущего прямо в пролив, оказались для японцев как на ладони.
Дальше события развивались стремительно. Никакого руководства боем уже не было и в помине. Вернуть уже рванувшую вперед пару эсминцев не успевали. Броненосная колонна тоже явно запаздывала с разворотом. Да и на выполнение такого маневра тяжелым кораблям требовалось немало времени, а для уничтожения забитых людьми и снарядами транспортов вполне могло хватить единственного удачного попадания в каждого. Но, прежде чем с «Николая» успели передать исполнительный к развороту, все окончательно разрешилось.
«Бодрый», оставленный при конвое, набирая скорость и часто стреляя из носовых пушек, не дожидаясь приказов, сразу довернул под берег. Его быстрое и угрожающее приближение не осталось незамеченным, и японцы переключились целиком на него. К этому времени охранявшие конвой номерные миноносцы почти закончили собирать пассажиров из японских шлюпок. С началом новой перестрелки они бросили полупустые баркасы дрейфовать чуть в стороне от пароходов и также ринулись в атаку, ведя частый огонь. Скоро после одного из удачных попаданий на брандвахте что-то загорелось.
Получив надежную точку для прицеливания, с транспортов и аэростатоносца нащупали, наконец, своего противника и быстро закидали снарядами из полутора десятков скорострелок, почти полностью подавив его огонь. Дополнительных огневых точек противника так и не проявилось. Это позволило «Бодрому» благополучно приблизиться на торпедный выстрел и хорошо рассмотреть японца.
Им оказался пароход средних размеров с развитой надстройкой между возвышенными баком и ютом, имевший еще недавно две тонкие дымовые трубы. Теперь же кормовая была разворочена в нижней трети своей высоты, и ее останки загнулись и легли на шлюпочную палубу. Пятидюймовками такого добиться было не реально. Скорее всего, как минимум, один из тяжелых снарядов броненосцев все же достиг цели. В носу и корме отчетливо просматривались часто стрелявшие пушки за щитами.
Эсминец дал залп сразу из обоих аппаратов с двух с половиной кабельтовых, но мина из кормового пошла по дуге, забирая влево, а потом и вовсе затонула. Зато вторая уверенно вела пунктир всплывавших на поверхность пузырьков в сторону цели, густо засыпаемой снарядами, большей частью рвавшимися с недолетом под бортом.
Когда пенная дорожка уткнулась брандвахте под фок-мачту, судно горело уже в трех местах, мостик был разбит, и продолжало стрелять только орудие с кормы. Взрыв торпеды окончательно вывел его из игры. После того как пароход сильно встряхнуло, а потом качнуло влево, стрельба прекратилась совсем. А пожары разгорались.
Никого больше под берегом не было. Батарей на поросшем какой-то густой зеленью склоне, судя по всему, – тоже. Повезло, что на японце оказались явно неопытные комендоры. Попаданий в «Бодрого» не было, а в обстрелянный первым «Фальке» – только два. Один снаряд прошил навылет верхную часть трубы, а другой разорвался в пустой каюте штурмана. Но сколками от близких и частых разрывов ранило более десятка человек на палубах, вопреки инструкциям, оказавшихся забитыми битком. Состояние войск на судне опять было похоже на панику. Только когда некоторых посекло осколками, офицерам удалось загнать всех обратно, под защиту стали бортов, втолковав, что там безопаснее, и навести порядок.
Когда с «Николая» разглядели поднятый над «Бодрым» сигнал об успешной атаке, подтверждающийся разрастающимся заревом пожара, Небогатов тут же отменил распоряжение о развороте. Поскольку о своем появлении здесь заявили уже достаточно громко, ставить помехи прекратили. Предстояло разделение сил, поэтому радиосвязь была нужна самим.
К этому времени «Грозный» и «Громкий», подгоняемые попутным течением в три-четыре узла, полным ходом уже ушли вперед, ведя разведку на пути движения эскадры. Им предписывалось не допустить минирования подходов к заливу Хакодате и самого пролива Цугару далее к востоку, а также предупредить о крупных кораблях противника, если таковые вдруг обнаружатся, попутно пресекая попытки любых пароходов и других судов покинуть эти воды без нашего на то разрешения.
Почти сразу, как стихла стрельба, отделился и «Нахимов», двинув строго на восток к входу в залив Муцу, также на пределе возможностей механизмов, перемигиваясь светограммами с флагманом. Его первоочередной задачей теперь являлось блокирование выхода из этого залива, чтобы не допустить бегства всего, способного плавать, еще и оттуда. Углубляться в ведущий в него пролив Таиродате, без предварительного траления, ему запрещалось.
Опасаясь новых неожиданностей, оба эскадренных броненосца, несмотря на требования изначального плана атаки «как можно скорее достичь Хакодате», снизили скорость, чтобы не терять больше из поля зрения свои пароходы, которые, чувствуя себя в безопасности, по-хозяйски вильнули вправо и приняли на буксир японские баркасы. Остававшихся там людей пересадили на миноносец, сразу пустившийся вдогон за флагманом, разразившимся гневным семафором в адрес задерживавших всех транспортов.
А «Днепр» отправился на север для осмотра бухты Мацумаэ, где предполагалось найти и уничтожить стоянку судов снабжения дозорных сил. Но никого не нашли. Видели только несколько парусов, удалявшихся на север, о чем незамедлительно и доложили по радио. Далее, согласно плану, «Днепр» вместе с перехваченной разведывательной шхуной и приданым эсминцем маневрировал у западного устья и вел наблюдение, чтобы исключить возможность внезапной атаки с тыла.
