Хотя возможность военного использования этих хлипких суденышек, тихо просидевших там весь день, казалась очень сомнительной, в преддверии ночи оставлять у себя за спиной хоть что-то чужое и плавающее Энквист опасался. Самих рыбаков доставили на «Нахимова» для допроса. А конвой, ведомый трофеем, ушел в Хакодате, скрывшись за горизонтом на севере еще до заката.
Остаток светлого времени суток контр-адмирал Энквист потратил на сбор и обобщение сведений о противнике. Из того, что удалось узнать от доставленных миноносцами свежих пленных из залива, самым важным было наличие у японцев в здешних водах организованного соединения судов, специально созданного для быстрых минно-заградительных операций. В него входят несколько вооруженных пароходов, около десятка катеров, а также несамоходные перестроенные угольные плашкоуты, для буксирования которых в ходе учений привлекались пароходы, потопленные «205-м». Такие новости требовали максимальной осторожности при планировании дальнейших действий.
До своего назначения начальником отряда крейсеров в эскадре Рожественского Оскар Адольфович два года являлся командиром Николаевского порта и градоначальником города Николаев, а до этого, за тридцать два года морской службы, в том числе и на Дальнем Востоке, ни разу не принимал участия в военных кампаниях.
Сейчас у него уже имелся опыт похода и Цусимы за спиной, но приступы неуверенности в себе все еще «накатывали», и принимать самостоятельные решения в боевой обстановке для него оставалось очень не простой задачей. Это значительно облегчилось после того, как Добротворского, целиком подавлявшего представительного внешне, но чрезмерно добродушного внутри контр-адмирала, вместе с отрядом крейсеров вывели из подчинения Энквиста. Но все же до сих пор давалось нелегко.
В непонятных случаях, как правило, он принимался словно размышлять вслух. Причем непременно в присутствии обоих своих флаг-офицеров, лейтенантов фон Дена и Зарина. Те высказывали свои соображения, всегда по старшинству, сначала Зарин, потом фон Ден, к мнению которого прислушивались вообще многие, поскольку этот аристократ имел репутацию умного и грамотного офицера. К тому же обладал изрядной выдержкой и не был подвержен эмоциям. Но и после таких блиц-советов, отдавая приказы, Энквист каждый раз потом терзался сомнениями, хоть теперь и старался этого не показывать.
Когда благополучно вернулись посланные им в азарте боя в залив миноносцы, он испытал огромное облегчение. Будучи по натуре человеком хозяйственным и рассудительным, адмирал решил, что на этом, пожалуй, рискованных предприятий на сегодня достаточно. Тем более что день уже далеко перевалил за середину. Явная неудача с прорывом отнюдь не станет катастрофой. Главное, что он не потерял ни одного корабля из состава своего отряда и при этом не позволил японцам действовать так, как они того хотели. К вечеру ситуация принципиально не изменилась. Пехота, хоть и понесла потери, так и не добившись результата, смогла вернуться на транспорты. Именно всяческое препятствование японским планам Энквист и видел основной целью своих дальнейших действий.
Только что полученные хорошие новости из Хакодате придавали ему уверенности. Теперь оставалось не допустить попыток прорыва скрывающихся в заливе Муцу судов до завтрашнего утра и пресекать возможные вылазки с агрессивными намерениями против главных сил отряда Небогатова со стороны японских миноносцев, вполне возможно находящихся в портах Аомори или Оминато.
Он считал, что когда наступит завтра, его непосредственный начальник не станет мудрить в сложившейся ситуации. Проще всего с рассветом разбить злополучные батареи главными калибрами броненосцев. После чего спокойно протралить проход и выжечь все это осиное гнездо. Много времени это не займет. Только нужно дождаться утра и хорошенько к нему подготовиться.
Опрос пленных рыбаков мало что дал. Хотя они и были из Аомори, смогли рассказать только, что из-за войны в районе пролива Цугару введен «Особый режим рыболовства и мореплавания». Он не только ограничивает места, разрешенные для прохода судов и промысла, но и запрещает выход в море без специального разрешения и массы согласований с военными и моряками.
Кроме этих ограничений, случаются еще и тотальные запреты покидать гавани. Первый раз такое было в январе, когда несколько дней шли военные учения. Потом до апреля месяца эти учения несколько раз повторялись, но уже только с жестким ограничением районов плавания. Середина пролива Цугару тогда была полностью закрыта. Там маневрировали большие военные пароходы и малые суда. Что делали – не известно
21.
В конце мая, точных чисел рыбаки снова не помнили, опять четыре дня нельзя было покидать порты. Тогда говорили, что идет русский флот, но скоро стало известно, что он прошел мимо Цусимы. Потом снова стояли на приколе, когда проливом ходили русские крейсера, и еще два дня спустя после этого.
Потом пошли слухи, что русские начали перехватывать все промысловые суда, ходившие на дальний промысел. К началу сентября не вернулось уже более десятка шхун из Аомори, промышлявших в Охотском море, у Сахалина, вдоль Курильских островов и у Камчатки. Такое случалось и раньше. Но никогда не пропадало более трех судов за год. А тут больше десятка за четыре месяца.
Из-за всего этого ловля рыбы и добыча морского зверя стали очень рискованны, и доход от продажи добытого на рынке в последние полгода уже не покрывал расходы на содержание судов. А после того, как из города и его окрестностей отправили войска в Маньчжурию, еще и объемы продажи резко снизились. Хотя в стране сейчас не хватает продуктов, денег у людей, чтобы покупать рыбу, тоже нет. В Хакодате и Муроране, где улов принимают на консервных заводах намного легче, но местные туда не пускают никого со стороны, а в Аомори рыбаки, по сути, теперь кормят только свои семьи.
Надежда появилась вчера, когда стало известно, что на станции города весь день выгружались войска, доставляемые по железной дороге. Пошли слухи, что они будут прибывать и дальше, а их кормить нужно. На рынке теперь можно будет постоянно продавать улов интендантам. Именно поэтому рыбаки и пошли в море сегодня рано утром. Даже после начала стрельбы не отчаивались и не стали поворачивать обратно. Надеялись, что русские, как уже бывало, просто пройдут проливом по своим делам и их не заденут.
Про вооружение небольших пароходов трофейными малокалиберными пушками, привезенными из Порт-Артура, писали в местной газете, так же как и о реквизировании для военных нужд более двух десятков шхун у местных купцов. Верфь в Аомори теперь занята только выполнением военных заказов и перестройкой этих судов. Что творится в Оминато, они не знали, поскольку приближаться к этому военному порту запрещено. Там еще в конце весны стояли миноносцы и несколько больших мореходных военных кораблей. Каких точно и сколько, они не знали.
Про батареи смогли сказать только, что им было известно о начале строительства военных складов в этом месте, развернутом в самом конце мая (так власти объяснили запрет на приближение к берегу). Все снабжение стройки шло из Аомори. Рабочие, нанятые по договору с армейским командованием, тоже были оттуда, но они до сих пор не вернулись в город, исходя из чего, считалось, что работы все еще продолжаются. И это было все. Никакой конкретики.
