Узнав об этом, Маннергейм приказал основным силам отряда Томакомай тут же грузиться в этот эшелон и двигаться вперед по рельсам, насколько это окажется возможным. Он считал, что нужно занять оборону как можно дальше от побережья, пока японцы не опомнились, чтобы затем иметь возможность планомерно продолжать продвигаться вперед, по мере подхода резервов. Или же отступать под натиском превосходящего врага, имея резервы у себя в тылу. В условиях гор и практически полного отсутствия нормальных дорог при должной подготовке всегда оставалась реальная возможность долго сдерживать и изматывать гораздо более сильного противника. Причем этот тезис был справедлив для обеих сторон.
Обмен депешами закончился как раз к приходу «На-варина». Командовавший десантом в Томакомай капитан Громов, с появлением на рейде броненосца, запросил с него помощь людьми для контроля за станцией, сразу отправив за ней все рыбацкие лодки, найденные на пляже у деревни. А сам отвел с позиций две роты своей пехоты и начал их погрузку прямо на пустые платформы, которые тут же обкладывали брустверами из шпал. На станции нашли паровоз и еще несколько вагонов, так что удалось сформировать второй эшелон. Отозвали еще полуроту, с остатками ранее отозванных частей рассадив ее во втором поезде.
Едва дождавшись возвращения лодок с матросами «Наварина» и передав позиции лейтенанту Пухову, командовавшему десантным отрядом, Громов со своим неполным батальоном двинулся, уже на паровом ходу, в глубину острова, ощетинившись штыками и выставив вперед по ходу движения тупые рыла сразу двух «максимов». Впереди основных составов пустили маневровый паровоз с поставленной перед ним пустой платформой, на которой разместили еще два пулемета, уже свезенные с броненосца вместе с расчетами, и отряд матросов, добровольцев под командованием мичмана Верховцева.
Моряков и пулеметчиков из десанта также защитили бруствером, который возводили уже на ходу из спешно закинутых мешков риса и каких-то рыбных отходов с первого же попавшегося склада уже на самом выезде. Отходы оказались довольно вонючими, если сидеть за ними тесной компанией, почти уткнувшись носом в грубую дерюгу. Однако привередничать не приходилось, поскольку выбора не было. Выбрасывать потенциальную защиту от нацеленных в тебя пуль под откос, несмотря на исходящее от нее «амбре», никто не решился.
Для охраны станции до подхода дополнительных сил, вызванных Небогатовым из Хакодате, оставили часть десантной роты «Наварина» и всего полуроту пехоты. На станции Мурорана, сразу после получения известий от Громова, начали формирование войскового эшелона, для закрепления на захваченных территориях, установления контроля за всеми разъездами и дальнейшего продвижения в сторону Саппоро. А после его отправки тут же следующего. В самом порту оставляли только часть артиллерии для организации береговой обороны да охранные отряды, общей численностью едва превышавшей линейную роту. С «Николая» также начали свозить на берег десант в помощь пехоте.
Тем временем Громов, достигнув узловой станции Титосе, внезапной атакой с еще только замедлявшихся эшелонов, рассеял и частично уничтожил ее гарнизон, захватив вокзал, склады, телеграф и более десятка пленных. Поскольку по-японски никто в отряде не знал ни слова, их просто заперли под охраной в одном из помещений вокзала для дальнейшего разбирательства, когда прибудет серьезное начальство с толмачом. Отправить их в Томакомай возможности не имелось, поскольку дорога на этом участке была одноколейная, а все движение по ней сейчас осуществлялось только в сторону Саппоро.
Зато среди арестованного персонала станции нашелся американский инженер, сильно удивившийся появлению здесь русских, причем даже не моряков, а пехоты. Оказалось, что он не знал о том, что Хакодате уже не первый день захвачен нашим десантом. Японцы это тщательно скрывали. От американца стало известно, что со станции в восточном направлении на перевалы и копи Юбари ведут две приличные грунтовые дороги и узкоколейка, а главная железная дорога идет дальше на север к Саппоро. Других путей нет. Только тропы.
В самом Саппоро, считавшемся центральным городом Хоккайдо, обычно стояли японские войска, но есть ли они сейчас, инженер не знал, поскольку сам работал только на копях и иногда бывал по делам в Титосе. Возле копей также стоят войска, которые сейчас уже наверняка подняты по тревоге и движутся сюда.
Громов приказал занять оборону и заминировать небольшой мост перед станцией, чтобы подорвать его, при приближении японцев со стороны Саппоро. Но взрывчатки не нашлось, поэтому его завалили деревянным хламом и хворостом и натаскали в промоину рядом с ним бидонов с керосином, подготовив к поджогу. Деревянные тщательно просмоленные несущие конструкции вполне позволяли при необходимости уничтожить его таким способом. За мост отправили дозор с набором сигнальных ракет, для экстренной сигнализации.
Не встречая сопротивления со стороны деморализованного ополченческого гарнизона и до сих пор не видя другого противника, на станции и у моста оставили охрану из матросов с пулеметами и выдвинутыми передовыми заслонами из пехоты. А с основными своими силами Громов двинулся к перевалам, надеясь там задержать подкрепления для оставшихся позади уже разбитых японских отрядов. Но подняться на них не успел. Не доходя реки Юбари, его отряд вступил во встречный бой с японской армейской колонной, уже спускавшейся с хребта вниз.
Японцы явно не ожидали появления наших войск, поэтому растерялись. Воспользовавшись их замешательством, русским удалось отбросить превосходящего противника за реку и организовать оборону на ее левом берегу, сразу же запалив деревянный мост, обслуживавший узкоколейку, но имевший полосу и для переезда повозок. Поскольку это была единственная переправа в труднопроходимой горной местности, продвижение японских колонн сразу остановилось.
Несмотря на открытые и хорошо простреливаемые из пулеметов подходы к уже горящему мосту, японцы яростно атаковали под прикрытием плотного ружейного огня, не считаясь с потерями. Им даже удалось его потушить. Когда к Громову подошло подкрепление из Мурорана с легкой батареей 47-миллиметровых пушек Гочкиса на сухопутных станках, все подходы к обгоревшим пролетам с японской стороны были завалены трупами. Но у громовцев уже были на исходе патроны. Из полутора рот могли держаться на ногах только 78 человек, готовившихся отбивать японцев штыками. Сам капитан был дважды ранен. Очередную японскую атаку отбили уже из пушек прямой наводкой шрапнелью с трубкой, выставленной «на картечь», после чего бронебойными гранатами проредили позиции стрелков среди скал, и самураи наконец угомонились.
Благодаря тому, что отряд Громова сумел отбить у противника стратегическую позицию и удержать ее, продвижение наших войсковых эшелонов на Саппоро не прекращалось. Маннергейм бросил в бой все наличные силы, оставив у себя в тылу только слабые охранные отряды, усиленные моряками и прикрытые с моря броненосцами.
Не прекращая быстрого продвижения вперед, избавленный, благодаря специфике рельефа, от заботы о флангах, он сумел превратить изначально тактический успех захвата важного порта Муроран, в стратегический. Русская пехота стремительным броском вышла в тыл гарнизону административного центра Хоккайдо.
