Обо всем этом сообщили по действовавшему телеграфу в Муроран, сразу получив оттуда распоряжение о тщательном осмотре окрестностей. Исполняя его, к бухте Усу отправили два подошедших вскоре буксира, а по суше вдоль строившейся железной дороги – конных разведчиков. Но местные на вопрос о фарватере в бухту только мотали головами, а без лоцманов буксиры не смогли отыскать прохода и ограничились осмотром акватории издалека, не давшим никакого результата. Конники и вовсе угодили в засаду и вернулись, имея троих раненых.
Солнце уже клонилось к горизонту, так что пришлось довольствоваться тем, что есть, и возвращаться в Муроран. Там, посовещавшись, пришли к выводу, что ни о каком контроле над Дате говорить не приходится и пакости с той стороны непременно будут. И решили организовать засаду.
Едва стемнело, к селению выдвинулись три вооруженные шхуны, сразу перехватившие несколько подозрительных лодок и высадившие вооруженные отряды на пристани для их контроля и пресечения попыток сигнализирования. Буксиры же, затаившиеся до времени под мысом у входа в бухту, успешно контратаковали нападавших на гавань Мурорана, что наверняка снизило ущерб, и без того оказавшийся немалым.
А в порту весь день велись работы по подъему со дна остатков противоторпедной защиты «Нахимова», чтобы хотя бы ими попытаться загородить вход в порт. К месту его стоянки подтянули водолазную баржу и несколько сцепленных понтонов, к которым цепляли обрывки защиты и фрагменты противоторпедных сетей, что удавалось найти в донном иле, нанизывая затем все это на одну из его якорных цепей, пропущенную через палубы нескольких лихтеров. Однако закончить до темноты явно не успевали. Вход в гавань оставался частично открытым, и японцы, без сомнения, об этом уже знали.
Понимая, что еще ничего не кончилось, а фортуна изменчива, Энквист решил подстраховаться. После недолгих совещаний со своими флаг-офицерами он распорядился перевести крейсер на рейд селения Томакомай. Эта открытая всем ветрам стоянка совсем не подходила для быстрой организации обороны, но тем меньше была вероятность, что там его будут искать. Гавань покинули одновременно со шхунами засадного отряда. По причине минимальной огласки уход крейсера был превратно истолкован командованием гарнизона, решившего, что моряки спешат укрыться в Хакодате, оставляя их здесь одних.
Следующей ночью в бухту Мурорана снова настойчиво пытались пробраться минные катера. Они были отбиты силами береговой обороны и брандвахтой. Однако, как выяснилось уже под утро, когда прямо в порту подорвали торпедой транспорт «Силурним», не все. Причем автор этой атаки снова сумел ускользнуть, воспользовавшись утренней дымкой. Судя по всему, японцы выискивали цели в гавани всю ночь, так что потери могли быть и большими.
На новом месте «Нахимова» никто не побеспокоил, но переход туда всего в тридцать миль оказался отнюдь не простым. Почти сразу после выхода из порта пришлось вывести из действия вторую кочегарку из-за неисправности главного паропровода и пустить вспомогательный котел. С трудом добравшись до Томакомай и встав на якорь, занялись исправлением повреждений, ставших следствием близких взрывов катерных мин.
В ходе ремонта полностью погасили котлы, чтобы исправить перепускные клапаны на главной паровой магистрали и паропровод от вспомогательного котла. Одновременно разобрали и прочистили правый холодильник, заглушив в нем текущие трубки. При этом от возможных атак загородились рыбацкими джонками, конфискованными на берегу вместе с сетями, а расчеты орудий стояли по боевому расписанию. Поскольку артиллерия крейсера и все, что ее обслуживало, имело изначально ручной привод, ремонт главных паропроводов и вызванное этим полное отсутствие электричества на корабле не превратило его в беззащитную мишень.
* * *
Несмотря на потери, понесенные в ходе двух боевых ночей, и осложнения в навигационном отношении, второй броненосный отряд все же не утратил контроля над проливом. В светлое время суток японцы все так же не могли безнаказанно хозяйничать у Хоккайдо. Это убедительно доказали «Амур», открывший собственный счет потопленных кораблей противника, и «Нахимов», спутавшие все планы врага.
Еще не доведя «Урал» до места назначения, вспомогательный крейсер «Амур» был послан на север для недопущения погрома занятых нашими десантами портов на западном берегу Хоккайдо. Крейсер успел вовремя. Когда пара японских вспомогательных крейсеров, маневрируя восточнее рейда Отару, начала вялую перестрелку со стоящими в гавани пароходами, он показался из-за входного мыса. Японцы, видимо, сначала решили, что это очередной транспорт снабжения, и не беспокоились особо, видя его приближение. Они уже пристрелялись, в то время как огонь пароходов, оставался неточным. А когда с трех миль начал пристрелку уже «Амур», выход из залива Шикари оказался перекрыт.
Японцы были быстроходнее и попытались выскользнуть на север, но это привело лишь к быстрому сокращению дистанции, что сразу начало сказываться. По огневой мощи пять шестидюймовок Канэ в бортовом залпе «Амура» намного превосходили четыре армстронговские стодвадцатки с обоих японцев. К тому же их недавние жертвы, маневрировавшие на рейде под парами, тоже бросились в бой, повиснув на корме японцев, как легавые на медведе.
Видя, что пароходы часто и бестолково лупят по концевому японцу, капитан второго ранга Генке сосредоточил огонь на головном, быстро добившись накрытий. Стараясь удерживать дистанцию в пределах двадцати пяти – тридцати кабельтовых, большой русский крейсер вполне использовал свое огневое превосходство. «Гонконг-мару» получал попадание за попаданием, так и не попав ни разу сам.
Как позже выяснилось, дальномер на нем оказался разбит еще в самом начале, а выцеливать под таким убийственным огнем не получалось. Вскоре кормовое орудие уже не стреляло. На юте начался пожар. На двадцать шестой минуте боя он сильно запарил и покатился вправо, явно потеряв управление, и вскоре вылетел на камни.
На пароходы просигналили, чтобы они его добивали, а «Амур» в течение следующего получаса прикончил и «Кагава-мару». Когда тот потерял ход и всю артиллерию, ему предложили спустить флаг и сдаться, но в ответ захлопали выстрелы последней, еще не разбитой, малокалиберной пушки. В неподвижный пароход выпустили торпеду, угодившую под корму, после чего он быстро пошел ко дну. Из воды подобрали всех уцелевших, но капитана второго ранга Йонаги, командовавшего крейсером, среди них не было.
Как позже выяснилось из опроса пленных, японцы вели себя столь беспечно из-за полученного сообщения от своих миноносцев, в котором говорилось, что в ходе их атак, продолжавшихся две ночи подряд, все крупные русские корабли в проливе Цугару и окрестностях уничтожены.
Это косвенно подтвердилось и самими потопленными вспомогательными крейсерами, не обнаружившими броненосцев на их стоянке. Зато там плавали какие-то обломки и суетилось много небольших судов, как они решили, вытаскивавших из воды уцелевших. Эта же уверенность подвела японцев и у порта Томакомай.
Когда утром 25 сентября Энквисту, всю ночь проведшему на мостике «Нахимова», сообщили с берега, что Муроран снова был атакован, он трижды перекрестился со словами: «Слава тебе, Господи! Отвел беду!» Но день еще только начинался, и у японцев были на него свои планы.
