С океана гнало туман, разрываемый иногда порывами промозглого ветра. Из-за этого дальность видимости не превышала двадцать – двадцать пять кабельтовых, а временами мгла закрывала вообще все вокруг. Ремонт механизмов, продолжавшийся и ночью, был уже почти закончен. В кочегарках готовились разводить пары, когда все, кто был на палубе, вдруг почувствовали запах угольной гари.
Находившийся в этот момент в ходовой рубке штурман крейсера лейтенант Клочковский оказался единственным офицером на верхней палубе. Все остальные были в низах, занимаясь исправлением повреждений либо налаживая связь с гарнизоном. Он потребовал тишины на палубе, и скоро стали слышны далекие отрывистые команды по-японски, доносившиеся со стороны моря.
На видневшийся слева по борту берег для предупреждения о появлении противника немедленно отправили стоявшую под выстрелом шлюпку с группой сигнальщиков, так как закончить телефонную линию для связи со штабом гарнизона, судя по всему, уже не успевали. Крейсер тем временем приготовился к бою. Но, чтобы иметь возможность дать даже самый малый ход, нужно было ждать еще больше часа.
Полуроту поручика Штерна, составлявшую в тот момент весь гарнизон Томакомай, тут же подняли по тревоге. Она заняла укрепления на берегу вместе со своими пулеметами, а приданную полубатарею развернули к морю и приготовились открыть огонь. Но с крейсера отмахали флажками, чтобы не стреляли до их первого выстрела. С берега громаду «Нахимова» видели хорошо, проблем в общении с гарнизоном, где остались трое матросов из сигнальной вахты для обеспечения связи, никаких не было.
Тем временем для наблюдателей с мостика «Нахимова» в разрывах густого тумана немного дальше к юго-востоку на несколько секунд показались темные силуэты нескольких крупных паровых судов и множество небольших парусных шхун, проходивших сквозь их строй и двигавшихся к пляжу. Затем их снова закрыло мглой.
С японской флотилии, по-видимому, уже вполне разглядели берег. Туман в той стороне озарился вспышками залпа, а спустя несколько секунд докатился грохот орудий, а следом и разрывов на берегу. Потом японские пушки перешли на беглый огонь. Но «Нахимова» все еще не видели и били только по берегу. С нашей стороны не отвечали.
Судя по перемещению вспышек дульного пламени, стрелявший корабль двигался к крейсеру. Его сопровождали стволы всех пушек, достававших эти секторы. Вскоре разглядели смазанный силуэт. Он был доступен казематам правого борта и носового и правого барбетов главного калибра. Дистанция определялась в двенадцать кабельтовых.
В этот момент туман рассекло ветром. Сразу открылась панорама начатой противником серьезной высадки. Поскольку таиться дальше смысла не было, с берега грянул винтовочный залп и взахлеб затрещали пулеметы. Затем подали голос и полевые пушки. «Нахимов» также открыл огонь, кучно положив первый залп по самой близкой и опасной цели.
Японец, опознанный как корабль береговой обороны «Такао», несмотря на попадания, тут же отвернул, приводя неожиданного противника себе на траверз. Но, не успев ответить, получил второй залп казематных шестидюймовок. Позади трубы вспыхнул сильный пожар, кормовые орудия замолчали. Он начал отходить к югу, почти прекратив огонь. За всю перестрелку с него прилетело всего два снаряда, легших недолетом. Но прежде чем он совсем пропал из вида в тумане, его проводили еще одним залпом казематных и барбетных орудий. Были ли новые попадания, не видели. Стреляли уже по всполохам его пожара, выделявшимся на фоне серого горизонта.
Все это время трехдюймовки, способные простреливать носовые секторы, аккуратно укладывали свои снаряды среди деревянной мелочевки, пытавшейся достичь берега. Будь снаряды фугасными, пару-тройку из них наверняка разбили бы, но имелись только броне-бои и чугунные гранаты. Они прошивали эти скорлупки насквозь, не взрываясь, поэтому почти вся флотилия благополучно добралась до пляжа, начав высадку. Там их сразу накрыл залп левого барбета главного калибра. Силой взрыва восьмидюймовых бомб одну из шхун выбросило на галечник, разбросав фигурки людей вокруг. Казематные пушки левого борта под таким углом не доставали и потому молчали, но это вполне компенсировалось работой пулеметов с позиций пехоты.
После ухода «Такао» «Нахимов» занялся ближайшим пароходом, ведя беглый огонь батарейной палубой, а носовая и правая установки главного калибра обстреливали вторую цель, чуть дальше. Видимо, транспорты стояли на якорях, готовясь высаживать пехоту и ее снаряжение, так как первое время ни один из них не двигался с места.
В течение десяти минут оба судна оказались совершенно разбиты и горели. Тот, что был под огнем шестидюймовок, на глазах садился носом и выглядел полнейшей развалиной. Обстрел тонкостенными бомбами завода Рудницкого, снаряженными мелинитом, получился просто подавляющим. Восьмидюймовки, стрелявшие вдвое реже, к тому же обычными стальными бомбами с пороховой начинкой, добились заметно меньшего результата.
Поскольку оставшиеся транспорты оказались теперь закрыты дымом от этих горящих судов, они, вероятно, пострадали много меньше, но попадания в них, по сообщениям сигнальщиков с берега, все же были, что, возможно, и вынудило противника отказаться от продолжения высадки.
Расклепав якорные цепи и бросив почти все уже спущенные шлюпки и катера, они развернулись и ушли во вновь накативший туман, оставив безо всякого прикрытия на берегу первую волну десанта и все парусные суда на пляже. Артиллерия, обстреливавшая пароходы, с их уходом замолчала, но разворачивать носовой барбет на берег не спешили, ожидая атаки с моря.
Плотный огонь от станции прижимал промокшую и ошарашенную японскую пехоту к земле, заставляя прятаться среди камней. Но от регулярно посылавших свои залпы двух восьмидюймовок из барбета левого борта укрыться на голом пляже им было просто негде. К сотрясающим весь берег, но довольно редким разрывам добавлялось частое хлопанье противоминных трехдюймовок и разрывы гранат полевых пушек.
Попытки вырваться к горам или на восток, в направлении Мукава, пресекались пулеметным и ружейным огнем. Уйти туда удалось лишь немногим счастливчикам. А когда противник начал маневр вдоль берега, продвигаясь к западу, его остановили шестидюймовки «Нахимова». Спустя три четверти часа такой обработки успевшая высадиться японская усиленная рота капитулировала, потеряв убитыми более трети своего состава. Офицеров не выжило ни одного.
От пленных, выловленных в море и доставленных на крейсер, с большим трудом узнали, что была отбита атака сводного усиленного батальона 13-й бригады 13-й дивизии, который должен был, заняв Томакомай, обеспечить высадку всей бригады, чтобы перерезать железную дорогу и выйти в тыл наших позиций на реке Юбари. Потопленными пароходами оказались «Курояма-мару» и «Ацума-мару», на которых размещалась вторая рота этого же батальона. Из этой роты смогли добраться до берега и сдались в плен еще 38 человек. На четырех ушедших судах размещались третья рота, снабжение и инженерное имущество. Прикрыть высадку должен был корабль береговой обороны «Такао».
Офицеров среди попавших на «Нахимова» пленных не оказалось, а рядовые, можно сказать, и не упорствовали, находясь еще в шоке от произошедшего. Но нормального взаимопонимания добиться оказалось сложно. Имевшийся на крейсере единственный переводчик из последнего пополнения недостаточно хорошо говорил по-японски. Его вопросы явно с трудом понимали допрашиваемые. Хотя разобрать ответы ему более-менее удавалось, достоверность перевода вызывала сомнения.
