Вместе с восточными царевичами и царскими инсигниями из Антиохии в Рим переехал и престол Империи. Антиохия же превратилась в главный восточный город Римского государства на многие века. Рим стал новой столицей Империи. Само имя этого города войдет в историю как символ имперской идеи. Рим был основан 21 апреля 753 года до Р.Х. Сами римляне вели свое летоисчисление именно от этой даты: любое событие датировалось таким-то годом «от основания Города». Согласно все той же традиции, Рим был основан Ромулом, потомком Энея, легендарного героя Троянской войны, который после взятия Трои греками прибыл в Италию и стал родоначальником всего римского народа.
На протяжении первых веков истории Рима им правили цари, совмещавшие функции жрецов и правителей. Над Римом нависала высокоразвитая цивилизация этрусков. Влияние Этрурии на культуру юного Рима огромно. Многие исследователи видят в некоторых римских царях этрусков. Возможно, Рим жил какое-то время под их властью. В течение нескольких столетий римляне вели войны с Этрурией и в конце концов покорили ее. На исходе VI столетия до Р.Х. в Риме пала монархия. Был низложен последний из древних царей, Тарквиний Гордый, этруск по происхождению.
Государственный строй Рима переменился на республиканский, в рамках которого наиболее значительную власть получили два выбранных на один год консула. Им принадлежало право высшего суда, они командовали сильнейшими армиями и руководили собраниями совета знати (патрициев) сенатом. Плебеи (незнатная часть народа) добились того, что в их руках оказался политический рычаг, служивший к ограничению власти аристократов – трибунат. Трибун мог затормозить принятие крупного политического решения, если считал его неправильным, несправедливым.
Государственный строй Рима множество раз менялся, реформировался. Нет смысла перечислять все малые и большие трансформации, происходившие в его недрах. Гораздо важнее обозначить самые значительные черты, отличавшие древнеримский общественный быт VI–II веков до Р.Х. от социального устройства соседних государств – ханаанского Карфагена и греческих полисов.
Прежде всего, на протяжении очень долгого времени общество римлян существовало в состоянии крайней милитаризации, пронизывавшей его до мозга костей – от политического устройства до религии и нравственных ценностей. У римлян даже праздников, так или иначе связанных с военной деятельностью или с Марсом, богом войны, насчитывалось в календаре в несколько раз больше, чем мирных.
Л. Тихомиров оставил на сей счет превосходный афоризм: «По духу Рима – народ и войско, в идее, очень мало различались»
[90].
Ярким проявлением этого является центуриатная система, когда по сотням собираются и войско, и народ в комициях (советах). Историк В. Токмаков отмечает, что «присущее римскому менталитету совпадение военной службы с членством в общине автоматически вело к конституированию реформированного войска в качестве субъекта управления общиной – центуриатные комиции»
[91].
Римляне веками защищали свободу и независимость своей общины, причем порой терпели поражения, несли огромные потери, оказываясь на пороге гибели. Военное дело становилось привычным занятием для любого свободного римлянина. Поэтому отвага, воинская доблесть, стойкость, взаимная выручка, суровая непреклонность к врагу, презрение к боли и опасности ценились чрезвычайно высоко. Жертвенность во имя победы являлась идеалом для настоящего римлянина.
Древнеримское общество выработало всеобщую способность подчиняться железной дисциплине. Тот, кто этого не умел, рисковал стать изгоем. «Похвала (laus) и добрая слава (gloria), – пишет В. Кащеев, – служили наградой за проявленное мужество (virtus), со временем превратившееся в синоним римской добродетели вообще»
[92]. Позднее virtus переросла понятия доблести и мужества, став чем-то большим, а именно обозначением совокупности характерных для римлянина черт, включая выносливость, трудолюбие, справедливость, честность. Такие добродетели переходили из военного быта в общественный и семейный. Отец семейства исполнял своего рода миссию командира. Он учил сыновей быть воинами, земледельцами, гражданами, воспитывал их в беспрекословном повиновении как семье, так и Отечеству.
Исследователь военной истории Древнего Рима А. Игнатенко уверен в том, что римские магистратуры возникали как элементы армейского управления и были подчинены прежде всего нуждам военной организации, а их функции в армии предшествовали гражданским. Так, например, «откровенно военный характер имела экстраординарная магистратура – диктатура. И комплектовался государственный аппарат главным образом из представителей знати, прошедших школу военной службы. Обстановка постоянных войн и рост значения военной организации отразились не только на управленческом аппарате. Военизация римских магистратур изменила состав и характер сената. В него входили теперь бывшие магистраты, которые обладали личным военным опытом, понимали значение военных вопросов в политической жизни Рима. И сам сенат, сделавшийся в республике постоянно действующим органом, расширяя и уточняя свои полномочия, подвергался все большей „военизации” и, по существу, превратился в центральный орган военного ведомства»
[93]. В римском обществе заслуживал уважения прежде всего тот, кто хорошо послужил в армии. Не поучаствовав в десятке военных кампаний, нельзя было претендовать на крупную государственную должность. Даже трибуны, избиравшиеся простым народом, должны были прежде зарекомендовать себя дельными воинами хотя бы в пяти походах.
Рим разработал целую систему наград за отвагу и воинские заслуги. Отличившимся воинам дарили оружие, чаши, конскую сбрую, отмечали особыми знаками, золотыми венками. Подобные символы доблести поднимали человека, почтенного ими, весьма высоко в глазах общества. А это, в свою очередь, толкало римлян к соревнованию за отличия в боевых условиях. Полибий сообщает: «Воины, удостоенные… наград, помимо того, что слава о них идет в лагере и сразу же достигает родины, участвуют в торжественных процессиях со знаками отличия: носить такие украшения может лишь тот, кого консул наградил ими за доблесть; в домах своих они кладут снятые с неприятелей доспехи на самых видных местах, как памятники и свидетельства своей доблести»
[94].
