Борясь с культом денег, расцветшим в эпоху поздней Республики, Август ввел законы против роскоши. Под запрет попали слишком дорогие пиры и слишком дорогие постройки. Урезались также права римлян шить одежду из драгоценных тканей. Дело было не только в том, что Август старался оградить общество от непроизводительных трат, он оберегал социум от ханаанской болезни преклонения перед властью денег. Если деньги не дают возможности поражать воображение современников роскошью, то они многое теряют в глазах тех, кто видит в них смысл жизни.
Реформы Августа в сфере нравственности затронули прежде всего правящий класс. По словам Я. Межерицкого, «первым шагом в этом направлении была „чистка” сената. Вначале… он предложил сенаторам, не удовлетворявшим высоким требованиям, в том числе моральным стандартам, добровольно покинуть курию. После того как 50 человек последовали совету, он добавил к этому количеству еще 140»
[151].
Август не оставлял мечту предшественника о мировом господстве, хотя продвижение на границах стало более медленным и осторожным. В одной из надписей начала I века по Р.Х. Август открыто именуется custos imperii Romani totiusque orbis terrarum praeses («хранитель Римской державы и правитель всего мира»). В идейном смысле это чрезвычайно важный момент. Если при Цицероне Рим заявлял свое право на вмешательство в любой политический процесс, вне зависимости от того, где он происходит, то при Августе, как пишет А. Егоров, Рим становится единственной сверхдержавой, «…выражающей магистральный путь развития человечества, и фактически идентифицируется с этим последним. Развитие человечества вне „римского мира” становится не только нежелательным, но и невозможным, и все населяющие мир народы либо подчинены Риму, либо „замирены”, т. е. находятся в русле его политических, а часто и экономических и иных интересов»
[152].
Римское государство времен Августа впечатляло современников не только громадной территорией, но еще и продуманной машиной управления, железной дисциплиной в армии, высокоразвитой экономикой и высочайшим уровнем культуры. Сами римляне воспринимали свой город как избранный богами для великой миссии, самый справедливый по общественному устройству, более прочих преданный старинным обычаям, памяти предков, богобоязненности.
Монархия Августа стала естественным завершением имперского строительства Рима. Историк и географ Страбон писал: «Трудное дело, впрочем, управлять такой обширной империей иначе, чем вверив ее попечению одному лицу как отцу. Во всяком случае никогда раньше римляне и их союзники не наслаждались столь продолжительным миром и таким изобилием благ, как при Цезаре Августе, с того времени как он получил неограниченную власть».
[153]
Римский мир. Катехон
Имперская идея в Риме породила так называемый «римский миф», который оправдывал и первенство Рима в обозримой ойкумене, и его экспансию. Римский миф основывался на уверенности самих римлян в их полном моральном превосходстве над другими народами и способности воспитать в них, когда они попадут под власть Рима, истинно римские добродетели, в частности, нравственную твердость и добротный консерватизм – следование обычаям предков, передаваемых постоянно, из поколения в поколение.
Римские поэты Гораций и Вергилий а также историк Тит Ливий воспевают Вечный город не только как оплот непобедимой мощи, но и как моральный пример для других народов. В облике «римского мира» на землю вернулся древний «золотой век». Притом в качестве гаранта для дальнейшего продолжения этого «золотого века» подается принцепс, то есть Август. Он же станет примером подражания, своего рода живым политическим идеалом для последующих властителей Рима.
Римлянин у поэтов «золотого века» подается как справедливый распорядитель мира. Так, в эпической поэме Вергилия «Энеида» говорится:
Смогут другие создать изваянья живые из бронзы,
Или обличье мужей повторить во мраморе лучше,
Тяжбы лучше вести и движенья неба искусней
Вычислят иль назовут восходящие звезды – не спорю:
Римлянин! Ты научись народами править державно –
В этом искусство твое! – налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных!
[154] (Пер. С. В. Шервинского).
Более того, сами войны, которые вел Рим, пусть в конечном итоге и завоевательные, рассматривались римлянами в качестве оборонительных. А. Колобов пишет: «Именно убежденность в моральном превосходстве Римского государства, его неукоснительной приверженности заключенным договорам и верности взятым обязательствам, питала миф о превентивном, оборонительном характере римских завоеваний. Многие из римлян были уверены, что большинство войн, в которых участвовал Вечный город, было спровоцировано противниками Рима»
[155].
В конечном итоге принадлежность к Римскому государству, жизнь в эпоху «римского мира» (лат. Pax Romana) стала восприниматься не только самими римлянами, но и завоеванными ими народами как благо. Во всяком случае, как возможность пользоваться преимуществами устройства Римской Империи.
По словам историка А. Бирюкова, «культурный мир, „объединенный” Римом, стал восприниматься античным населением Средиземноморья как противостоящий миру варварскому – чуждому и враждебному»
[156].
В правление Августа Рим решительно превратился в Империю, пусть еще и сохраняющую некоторые пережитки республиканского строя. Римское государство было очищено Цезарем Августом в нравственном смысле от «порчи нравов», характерной для предыдущего периода. Имперский универсализм позволил реорганизовать государство, сделав его более «комфортным» для проживания разных народов. Укоренился «римский миф», делавший римлянина носителем высокой морали, примером для других народов и справедливым распорядителем всего мира.
