По словам историка З. Удальцовой, «вплоть до создания на Западе империи Карла Великого варварские королевства – пусть номинально – признавали верховную власть константинопольского императора; варварские короли почитали за честь получать от него высшие имперские титулы и пышные инсигнии своей власти, при дворах западных правителей чеканили монеты, имитирующие византийские солиды. Долгое время многие правители Юго-Восточной и Западной Европы стремились подражать обычаям и нравам византийского двора»
[216].
Вандалы и Ханаан
Изначально в рамках такой же договоренности строились отношения Империи и народа вандалов. Их вождь Гензерих в середине V века получил от императора Валентиниана III на правах федерата обширные земли в Северной Африке, включая римский Карфаген. Вандалы переправились туда на кораблях, предоставленных бывшими ханаанейцами из южной Испании, которая сохранила в своем имени память о варварах-завоевателях – Андалузия (от «Вандалусия»). Африканским иудеям-ханаанейцам было выгодно поменять православное римское господство на власть необразованных ариан-германцев.
Отличие договора, заключенного Империей с вандалами, от многих других подобного же рода договоров, заключавшихся с иными германскими племенами, состояло прежде всего в том, что на практике Империя не имела сил, с помощью которых могла бы реально контролировать многочисленных и воинственных варваров, к тому же отделенных от Рима морем.
Короли вандалов правили римским населением Африки с крайней суровостью: они отчуждали в свою пользу лучшие земли, а оставшихся свободных римлян, облагали непомерными налогами. Тех, кто пытался хоть как-то сохранить свое имущество, вандалы изгоняли или убивали. Историк Ганс-Иоахим Диснер отмечает: «Сравнение с позднейшим образом действий остготов в Италии безоговорочно свидетельствует о том, что вандалы показали себя жестокими деспотами, повсеместно сеявшими в покоренном населении страх и ненависть»
[217].
Вандалы очень быстро избавились от «очарования Империей», построили свой флот, освоили мореходное дело и принялись опустошать и грабить побережье Апеннинского полуострова. Их флот комплектовался в основном представителями местного ханаанского населения, которые были прирожденными мореходами; вандалы же, как правило, занимали командные посты. Корабли строились маленькие, юркие, предназначенные, главным образом, для пиратских рейдов и разбоя на побережье, а не для больших сражений.
Набеги вандалов наносили Империи большой ущерб. В 455 году они даже захватили Рим. Древняя столица Империи была подвергнута ими чудовищному разорению. Историк Фердинанд Грегоровиус так описывает это событие: «Гензерих повел за собой в Ливию тысячи пленных римлян всякого сословия и возраста… Однако если б мы даже не имели никаких точных сведений о характере разграбления, которому подвергли Рим вандалы (позднейшие историки очень мало сообщают о нем), ставшее поговоркой выражение „вандализм” уже убеждает нас в том, что разграбление это было громадно»
[218].
Поразительная дерзость и жестокость вандалов имела под собой несколько оснований. Прежде всего, Северная Африка в V веке не была территорией повсеместного господства латинского языка и римской культуры. Здесь были распространены местные диалекты – пунический, ханаанский и берберский, а отношение провинциальных жителей к столичным властям было крайне нелояльно. Здесь то и дело вспыхивали кровавые мятежи и зарождались новые ереси.
Но этим дело далеко не исчерпывается. Вандалов хватало только для того, чтобы удерживать военно-политическое господство в регионе, но было явно недостаточно, чтобы его полноценно колонизировать. Местное ханаанско-берберское население сохраняло под своим контролем обширные территории, обладало значительным богатством и начало оказывать разлагающее влияние на самих вандалов. Ханаан стал развращать их.
В государстве вандалов значительная часть ханаанского элемента вошла в состав служилой знати – министериалов. Они не были частью высшей родовой знати вандалов и большей частью вообще не были германцами по происхождению. Вандальские короли набирали «администраторов» из числа местных жителей, имевших опыт управления колоссальными пространствами Северной Африки.
Между тем, местные иудеи, то есть перешедшие сотни лет назад в иудаизм ханаанейцы, общины которых в Северной Африке отличались исключительной многочисленностью, были настроены не только против христианства, но и против христианской римской власти. Поэтому они с легкостью сносили владычество варварского племени, что вдобавок оказалось для них гораздо более выгодным. Оказывая ценные услуги новым господам, иудеи на самом деле направляли их политику и экономическую деятельность в соответствии с собственными интересами. Ханаанский элемент оказался в королевстве вандалов той шеей, которая вертит головой.
Только влиянию карфагенских традиций можно приписать резкое сокращение в вандальском государстве расходов на армию, несмотря на то что завоеватели получали огромные доходы от конфискации земель и от грабительских налогов с римских граждан, а также от традиционных ханаанских занятий – пиратства и работорговли. Вандалы, которые еще вчера были весьма воинственны, теперь начали сокращать траты на ведение войны.
При этом ограбив римское население Африки, вандальские короли сказочно обогатились. Однако с богатством пришла и изнеженность. Некогда суровый и воинственный народ приобрел тягу к комфорту и карфагенскому распутству.
Императорский чиновник Прокопий Кесарийский так описывал их быт: «Из всех известных нам племен вандалы были самыми изнеженными… с того времени, как они завладели Ливией, все вандалы ежедневно пользовались ваннами и самым изысканным столом, всем, что только самого лучшего и вкусного производит земля и море. Все они по большей части носили золотые украшения, одеваясь в мидийское платье, которое теперь называют шелковым, проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, все, что у людей в области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу. Большинство из них жило в парках, богатых водой и деревьями, часто между собой устраивали они пиры и с большой страстью предавались всем радостям Венеры»
[219].
