Но, как пишет историк Д. Володихин, у Владимира Святославича имелась и другая причина остановить выбор на христианстве: «Ислам приняли поздняя Хазария и Волжская Болгария – его противники, и, главное, государства, построенные на совершенно чужой этнической основе. А в Европе того времени продолжалось триумфальное шествие христианства. Южные и западные славяне давно приняли его. В Скандинавии оно исподволь набирало силы, что не могло быть совсем уж безразличным делом для потомка Рюрика. Изо всех соседей-христиан самые впечатляющие культурные достижения могла продемонстрировать Византия и связанный с нею мир южных славян. Ни поляки, ни чехи, ни моравы, ни иные западнославянские народы, ни хорошо знакомые венгры столь высокой, столь сложной культурой ко второй половине X века не располагали. Особое неудобство представляло западнохристианское богослужение, которое велось на непонятной латыни. В восточном же христианстве к тому времени огромная часть церковной литературы получила перевод на язык, который сейчас называют церковнославянским; это делало более легкими и приобщение к новой вере, и богослужебную практику»
[288].
В конечном итоге Владимир принял крещение «от греков». Оказывая императору Василию II поддержку против мятежников вооруженной силой, Великий князь рассчитывал в ответ на это получить в жены царевну императорского дома, сестру правящего государя Анну. Но Константинополь не спешил расставаться с Анной. И тогда Владимир вынужден был выйти в поход на Крым, осадить и взять Херсонес – драгоценное владение Империи в Северном Причерноморье. Анна вскоре прибыла в стан русского правителя, и они обвенчались.
Источники дают два ответа на вопрос о том, где принял крещение лично Владимир Святославич. Первый ответ гласит: в Киеве, второй сообщает: в Херсонесе, после его взятия. Но для истории Руси важно прежде всего не то, где происходило само таинство крещения, а то, где и при каких обстоятельствах русский монарх обучался «христианскому закону», то есть в подробностях знакомился с вероучением. Это произошло именно в Херсонесе, и именно оттуда Великий князь взял с собой на Русь священников, в частности, Анастасия Корсунянина, ставшего затем настоятелем первого по-настоящему крупного, княжеского храма в Киеве – Десятинной церкви. А Десятинной ее назвали по той причине, что Владимир обещал отдавать на церковные нужды десятую часть своих доходов.
ВЛАДИМИР СВЯТОЙ
(978–1015 гг.)
Вернувшись из крымского похода, Владимир ниспроверг языческих идолов в своей столице. Летописец рассказывает о киевских событиях с восторгом: «Когда пришел, повелел повергнуть идолы – одни изрубить, а другие сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его палками. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. „Велик ты, Господи, и чудны дела твои!”… Затем разослал Владимир посланцев своих по всему городу сказать: „Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, – будет мне врагом”. Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: „Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре”. На следующий же день вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни, погрузившись до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а взрослые бродили, попы же, стоя, совершали молитвы… Владимир же был рад, что познал Бога сам и люди его, возвел глаза на небо и сказал: „Боже великий, сотворивший небо и землю! Взгляни на новых людей этих и дай им, Господи, познать тебя, истинного Бога, как познали тебя христианские страны. Утверди в них правую и неуклонную веру, и мне помоги, Господи, против дьявола, да одолею козни его, надеясь на тебя и на твою силу”. И сказав это, приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры»
[289].
Христианство широким потоком разливалось по всей Руси: Новгород, Полоцк, Смоленск, Чернигов.
Ревнуя к славе Третьего Рима, Владимир велит изготовить золотые и серебряные монеты, на которых предстанет в образе императора. В сущности, с момента заключения брака с «порфирородной» царевной Анной и сам князь Владимир, и его потомки встают в ряды высшей аристократии Империи, в чьих жилах течет царская кровь. Но на протяжении многих столетий это абсолютно легальное право не вызывало попыток действительно захватить трон в Константинополе с помощью нападения или какой-нибудь дипломатической интриги. Киев никогда не выступал в роли мятежника, как порой делали болгары, сербы, а также правители германских варварских королевств.
Принцип симфонии предполагал, что вовлечение в орбиту Константинопольской Церкви того или иного государства автоматически означает включение этого государства в Империю, пусть и номинально, ведь Церковь и Империя нераздельны. Таким образом, приняв Крещение, Русь стала частью Империи.
Протоиерей И. Мейендорф, в частности, отмечает: «Символически было очень важно, что в церковном богослужении власть императора Нового Рима провозглашалась исключительной… Недаром имя византийского императора поминалось в церковном богослужении как в Византии, так и в Киевской Руси. В 1397 году патриарх Антоний писал Великому князю Московскому Василию: „Невозможно христианам иметь церковь и не иметь царя. Ибо царство и церковь находятся в тесном союзе, и невозможно отделить их друг от друга”. Поэтому нет ничего странного в том, что патриарх Фотий говорит о русских как о „подданных” империи. Даже мусульманским источникам не чуждо представление, что константинопольский император является властителем многих народов, в том числе македонян, греков, болгар, влахов, аланов, русских, иберийцев»
[290].
Реальной власти над Русью император не имел, но он выступал для древнерусского общества в роли живого символа мирового христианского единства. Соединение с телом Империи через Церковь мощно повлияло на историческую судьбу Руси. Впоследствии этот шаг приведет к тому, что именно Русь превратится в наследницу Константинополя. Когда под натиском турок-османов падет Новый Рим и все прочие претенденты на роль имперского центра, Русь останется единственной крупной политически независимой частью Империи. Тогда она по праву сможет назвать себя Третьим Римом.
