Церкви христианского Востока отвечали на попытки неканонического папского диктата усилением антиримских настроений. Решительный шаг сделал патриарх константинопольский Фотий в конце IX века. Он, по словам А. Шмемана, «первый ясно и отчетливо указал на те нововведения в доктрине Западной церкви, которые составляют настоящую сущность разделения: папизм и учение об исхождении Св. Духа»
[295]. Церковный историк А. Дворкин выразился тверже: «Св. Фотий… стал первым человеком в Византии, почувствовавшим всю опасность универсалистских претензий папства и понявшим, что в этом деле отступать и идти на компромиссы нельзя»
[296].
Рим не постеснялся анафематствовать Фотия, что, впрочем, никак не повлияло на его положение в Константинополе. Позднее этот первый «николаитский» – по имени папы Николая I – церковный раскол удалось преодолеть с помощью Великого Собора Воссоединения 880 года.
Но римские понтифики, проводя дальнейшие реформы Западной Церкви, не останавливались ни перед чем для усиления собственной власти. Протоиерей А. Иванцов-Платонов отмечает властолюбие как одну из черт, явно присущих церковным реформам, совершенным по инициативе папства: «Главными представителями реформаторских стремлений явились в половине XI века: Петр Дамиани – благочестивый аббат… горячий обличитель безнравственности духовенства, и монах Гильдебранд (будущий папа Григорий VII) – человек бесспорно умный, строгий к себе и другим, преданный интересам церкви, но в высшей степени жесткий, хитрый, властолюбивый… По его влиянию преимущественно западная церковь с этого времени стала стремиться к тому, чтобы осуществить в себе идеал всемирной теократической монархии с верховным монархом во главе – папою, облеченным высшим авторитетом непогрешимого Божия наместника на земле, – с строжайшею централизациею служителей и чинов церковных»
[297].
Так папа превращается в «Божьего наместника» на земле, имеющего над Церковью власть верховного непогрешимого главы. Этот догмат не признавался и не признается Православной церковью, ибо у Церкви может быть только один глава – Иисус Христос. Как писал один из константинопольских патриархов, «нововведенная латинянами глава – лишняя».
В представлении Православной Церкви правильное отношение власти духовной и власти светской – симфония. Империя получает веру от Церкви и освящается этой верой; но Церковь не берет на себя организацию жизни земной (включая организацию защиты самой себя), она отдает ее светской власти, а именно императорской. Священство и царство являются двумя Божьими дарами, дополняющими друг друга в священном единстве.
Таким образом, раскол сделался неизбежным. Патриарх Михаил Керуларий на новых «переговорах примирения» столкнулся с фантастической наглостью и крайне вызывающим поведением легатов римского папы Льва IX – представителей самопровозглашенного «Божьего наместника». Тем временем папа скончался, и патриарх прекратил переговорный процесс, справедливо посчитав, что легаты утратили легитимность. Но посланники Рима, не добившись от патриарха признания нового статуса папы, пошли на неслыханную дерзость: летом 1054 года они публично провозгласили анафему Михаилу Керуларию, а также всем тем, кто держится обычаев и догматов Восточной Церкви. В ответ Михаил Керуларий соборно отлучил от Церкви трех легатов.
Так произошел Великий раскол, или Великая схизма (греч. σχίσμα – «разрыв, раскол»). От единой, святой, соборной и апостольской Церкви отпала ее западная часть во главе с епископом Рима. С этого момента (точное определение его хронологической локализации является предметом богословских дискуссий) благодать Святого Духа стала покидать «латынян». Еще очень долго, возможно даже столетия, под сводами храмов Западной Европы возносились канонические молитвы, а верующие поклонялись святым мощам. Но их пастыри, римские папы и рукоположенные этими папами епископы и кардиналы, уже утратили экклезиологическую легитимность. Все ереси и разделения, которые в последующие века будут будоражить латинский Запад, берут начало именно отсюда – из бесовской гордыни римских первосвященников.
Алексей I. Комнины
Алексей I Комнин, прославившийся как искусный полководец, принял императорскую власть в тот момент, когда Империю вот уже много лет сотрясал страшный кризис, и она близка была к распаду. Череда слабых правителей прошла перед жителями Константинополя. Их сбрасывали с престола узурпаторы, не стеснявшиеся при этом использовать чужеземную военную мощь. Но захватив престол, вчерашние мятежники не умели его удержать.
В Малой Азии новая враждебная Империи сила – турки-сельджуки – потеснила подданных константинопольского государя. После тяжелейшего поражения при Манцикерте (1071 г.) сам император Роман IV Диоген побывал в плену у неприятеля. К началу 1080-х годов Империя контролировала лишь жалкие островки Малой Азии, прочее было утеряно, как казалось, навсегда. Норманны отобрали имперские владения на Апеннинском полуострове и угрожали вторжением на Балканы. С севера над Империей нависла печенежская угроза. Вся страна из конца в конец претерпевала разорение.
Но главная опасность была не внешней, а внутренней. Солдаты «делали» императоров. Восшествие на престол обеспечивалась силой меча. Утраченным оказалось понимание сакрального характера императорской власти. Возникла гибельная иллюзия, что высшая власть, закон и весь политический строй державы поддерживаются лишь удачей военачальника и храбростью простых воинов.
Требовалось навести порядок железной рукой, при этом ресурсов для подобного рода действий у нового императора имелось до крайности мало.
Алексей I Комнин повел себя как мудрый стратег, блистательный тактик и одаренный администратор. Государь упорядочил и ужесточил налогообложение. Он создал мобильную армию, относительно немногочисленную, но исполненную боевой выучки и высокой дисциплины, а главное, способную быстро перемещаться из одной части Империи в другую, по очереди нанося удары врагам, напиравшим со всех сторон. Главной силой новых вооруженных сил стали воины, получавшие земельные наделы, поместья, на условиях службы – прониары, прообраз русского служилого дворянства. Император оставил всякое покровительство в отношении главной среды мятежных настроений – провинциальной знати, помещиков, имевших возможность нанимать собственные армии. При Алексее I произошло восстановление боевого флота, пришедшего в упадок при его предшественниках.
АЛЕКСЕЙ I КОМНИН
