На небольшом расстоянии оттуда, на вершине холма за рекой Потомак, в городе Александрии, штат Виргиния, расположен Масонский национальный мемориал Джорджа Вашингтона (1932). Здание было возведено на этом месте не случайно: Джордж Вашингтон, великий американский политик, был также видным масоном и членом ложи «Александрия» № 22. Как и храм Верховного совета, этот архитектурный памятник представляет собой копию одного из семи чудес света — египетского Александрийского маяка. В его атриуме располагается гигантская бронзовая статуя высотой 5,2 метра, изображающая первого американского президента, одетого в фартук. Открыта она была в 1950 году тридцать третьим президентом США, братом Гарри Трумэном.
Соответствовать грозному и героическому облику, присущему монументам, построенным когда-то их предками, современные масоны уже не могут. Сегодня, в дни, когда ложа находится в упадке, посвященные, глядя на окружающее их богатство, испытывают чувство сродни смущению или стыду. Масонский храм обходится Шотландскому уставу почти в неподъемные суммы: за десять лет на его реставрацию уже было собрано 45 миллионов долларов, но для ее завершения требуется намного больше. Мемориал Вашингтона и вовсе почти заброшен, и никто не видит особого смысла в его ремонте. Да, здесь хранятся две подлинные реликвии, существовавшие еще при жизни первого президента, но в остальном здание представляет собой лишь осколок посмертного культа личности Вашингтона. Управляющий здания как-то признался мне, что девять десятых из того, что в нем хранится и выставляется — современные подделки. Как он объяснял, здесь нет намерения обмануть. Эти предметы — нечто вроде «семейных воспоминаний».
Как ни иронично, заметную роль в выживании таких памятников сегодня играет киноиндустрия. Подобные монументы — прекрасный атмосферный фон для фильмов и рекламных роликов, а зарабатываемые благодаря съемкам деньги помогают их владельцам оплачивать счета. Так, пусть даже съемки экранизации «Утраченного символа» были заморожены, сложно вообразить, чтобы этот фильм мог быть снят где-нибудь, кроме знаменитого масонского храма. Кульминация книги — типично брауновская смесь из шифров, бьющихся стекол и падающих вертолетов — происходит в святая святых здания, Храмовой палате.
Когда я был в Вашингтоне в прошлый раз, среди всех масонских памятников сильнее всего мне хотелось посетить не напыщенный храм и не мемориал Вашингтона, а куда более скромную Великую ложу Принса Холла округа Колумбия (1929). Вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову снимать на ее фоне рекламу: здание представляет собой пятиэтажную серую коробку (почти весь первый этаж ее занят аптекой), под крышей которой можно разглядеть ряд выбитых в камне масонских символов. Архитектура этого памятника лишний раз доказывает: масоны-афроамериканцы никогда не располагали такими объемами ресурсов, как их белые собратья.
Великая ложа Принса Холла создает о масонстве совершенно уникальное впечатление. Здание находится в центре Ю-стрит, в самом сердце мира, принадлежащего сообществу темнокожих. История этого места началась еще в годы Гражданской войны, когда здесь собирались освобожденные рабы. В годы сегрегации бывший лагерь разросся до полноценного «города внутри города». В те времена, когда бизнесменам-афроамериканцам был закрыт доступ к «белому» капиталу, их финансировал Индустриальный банк, основанный в 1934 году бывшим Досточтимым Великим мастером Джесси X. Митчеллом и расположенный буквально через улицу от Великой ложи. Когда-то на Ю-стрит, которую раньше называли «Черным Бродвеем», приходили играть музыканты вроде брата Кэба Кэллоуэя. Частенько здесь бывал и брат Дюк Эллингтон из Социальной ложи № 1, которая собиралась (и собирается до сих пор) в здании Великой ложи. В паре домов отсюда расположен Говардский университет, в котором воспитывалась интеллектуальная элита темнокожих. Так, именно отсюда в 1933 году выпустился юрист брат Тэргуд Маршалл. Можно сказать, идея защиты гражданских прав была заложена в сам фундамент Великой ложи Ю-стрит. План здания был предложен братом Букером Т. Вашингтоном, посетившим это место в 1912 году. Изначально планировалось, что на нижних этажах здания разместятся обеденный зал и несколько помещений, предназначенных для сдачи в аренду. Доходы от нее планировалось использовать как источник финансирования собственно масонских проектов, работу над которыми предполагалось вести на верхних этажах (именно поэтому часть строения и сдается аптеке). В глубине здания, в конце одного из коридоров, можно обнаружить дверь, украшенную колоннами с каннелюрами и облицованную пластиковыми панелями с симметричным рисунком. Надпись над дверью гласит: «Вашингтонское отделение Национальной ассоциации по улучшению положения цветных людей».
И все же сегодня Ю-стрит уже не та сила, какой была когда-то. Былое влияние сообщества было подорвано убийством Мартина Лютера Кинга в 1968 году и последовавшей за ним отчаянной попыткой поднять мятеж. С тех пор в жизни афроамериканского сообщества многое изменилось. В последние годы Ю-стрит начала медленно восстанавливаться, в том числе благодаря «яппификации». Сегодня это место живет благодаря собственному наследию. Что же касается ложи Принса Холла, она, как и белое масонство, переживает не лучшие дни, а ее состав, как и во всех прочих ложах, продолжает неумолимо стареть.
В американскую столицу меня привело в первую очередь желание узнать побольше о существующем и по сей день расовом разделении в масонской среде. Помочь мне в этом согласился пожилой брат Алтон Дж. Раундтри, выпускник Говардского университета и, как и многие другие американские масоны, бывший военный, а также бывший Великий архивист и историк Великой ложи Принса Холла округа Колумбия. Для сохранения и упорядочения истории своей ложи этот человек сделал немало. Наша с ним встреча проходила в пыльном архиве Великой ложи и, что меня особенно позабавило, в какой-то момент была прервана музыкальной темой из фильма «Шафт» (Shaft), которую мой собеседник установил в качестве рингтона.
По мнению Алтона, слияние «черного» и «белого» масонства «на повестке дня не стоит»: давняя мечта о соединении масонских сообществ, созданных представителями разных рас, в единое многонациональное братство, давно умерла. Две ветви масонства слишком долго двигались вперед разными путями и пришли к слишком разным итогам, чтобы теперь пытаться объединиться. Вдобавок ко всему масоны Принса Холла опасаются, что, стоит им влиться в преимущественно белое масонское большинство, и их проблемы и интересы тут же будут задвинуты в дальний угол. Присоединение к белым для афроамериканцев может обернуться растворением в чужой для них среде, и потому они стремятся к иной цели — признанию. Все, чего им хотелось бы сейчас, — это признание легитимности их ложи масонским большинством. Впрочем, против распространенной в масонских орденах практики нанесения другим ложам взаимных дружественных визитов и приглашения братьев из других масонских объединений на свои внутренние собрания в качестве гостей масоны Принса Холла не возражают. Подобные дипломатические ходы вполне типичны для масонской внутренней политики, и, строго говоря, нигде, кроме Соединенных Штатов, до сих пор страдающих от мрачных последствий рабства и расовой сегрегации, с этим никаких проблем не возникает. Зато с аналогичными трудностями сталкиваются некоторые американские религиозные объединения, в первую очередь — протестанты-методисты.
