Только воздуха оказалось недостаточно. Возможно, трубы засорились листьями и грязью или же, что более вероятно, придуманная им конструкция не обеспечивала необходимую вентиляцию. Похитителю следовало установить на трубы небольшие вентиляторы, запитав их от аккумулятора, чтобы обеспечить циркуляцию воздуха в ящике, но он этого не сделал. Уже через несколько часов своего заточения Урсула скончалась.
Что именно случилось с Урсулой Герман в тот злополучный вечер, не совсем понятно. Судмедэксперт выдвинул предположение, что девочку усыпили с помощью закиси азота, и она не сопротивлялась, когда ее поместили в ящик. Судья первой инстанции восприняла это утверждение как факт. Судмедэксперт пришел к такому заключению на основании отрицательных результатов токсикологического анализа (хоть они и не смогли провести анализ на закись азота), а также того, что у Урсулы был отек головного мозга.
Закись азота действительно замедляет реакции мозга и всего организма, и его применение объяснило бы отсутствие каких-либо следов борьбы. Однако эта гипотеза кажется мне не совсем убедительной. Более того, я мог бы запросто поставить ее под сомнение. Где, для начала, он мог раздобыть закись азота в 1981 году? Как именно он заставил Урсулу ее вдохнуть? В какой момент это произошло?
Не вызывало сомнений лишь то, что Урсула была убита, и незадолго до смерти, скорее всего, ее усыпили. В какой-то момент она пыталась сопротивляться, и если в ящике она все еще была в сознании – а я полагаю, так и было, – наверняка сделала все возможное, чтобы ее услышали случайные прохожие в этом густом лесу. Сложно представить ужас, который она испытала в свои предсмертные часы – одна, в темноте. Остается лишь надеяться, что ее смерть наступила достаточно быстро, хоть это и маловероятно: по оценкам специалистов, это произошло в промежутке от 30 минут до пяти часов после заточения.
Подземный ящик с его мрачным содержимым был обнаружен три недели спустя, четвертого октября.
То, что Урсула умерла в первую же ночь после своего похищения, в то время как похититель продолжал требовать выкуп следующие несколько дней, делает преступление еще более ужасающим. Требования выкупа прекратились лишь после того, как фрау Герман потребовала доказательств, что ее дочь жива. Поскольку на ящике не было никаких следов, указывающих на то, что к нему возвращались, нет оснований полагать, что похититель приходил проверить состояние своей пленницы. Может, и приходил, а обнаружив, что она умерла, больше никаких попыток связаться с семьей не предпринял.
Это чудовищное преступление стало одним из самых громких в Германии нераскрытых дел об убийстве. Некоторые сравнивали его с делом об исчезновении Мэдлин МакКанн
[10]: как и в том случае, люди были потрясены случившимся с невинной маленькой девочкой, и не было никаких надежд, что полиции когда-либо удастся найти виновника.
Тем не менее 29 лет спустя, в 2010 году, обнаружив у подозреваемого магнитофон точно такого же типа, как и тот, на котором были записаны требования выкупа, полиция арестовала Мазурека и выдвинула ему обвинения в совершении преступления. Его признали виновным и приговорили к пожизненному тюремному заключению. Родные Урсулы наверняка должны быть рады, что человек, стоявший за столь жестоким и коварным преступлением, улыбавшийся и махавший им, проезжая мимо их дома, еще целый год, прежде чем переехал в другое место, теперь до конца своих дней отправлен за решетку.
Только вот ее семья совершенно не рада. Ни капли.
Полицию нельзя было обвинить в том, что она поспешила арестовать любого, кто подходил под психологический портрет похитителя – в конце концов, на это у них ушло три десятилетия. Преступников редко сажают в тюрьму по истечении столь долгого времени после совершенного преступления. Недовольство семьи жертвы достигнутым результатом – еще большая редкость. Так почему же родные Урсулы сомневались в вине Вернера Мазурека?
Они написали мне в «Фейсбуке» в июле 2018-го. Майкл Герман представился, объяснил, что смотрел мою передачу «Расследователь» и хотел обсудить со мной смерть сестры. Я связался с ним по «Скайпу», и мы подробно обо всем поговорили. Он сказал, что Урсула – его сестра, а поскольку за пределами Германии об этом преступлении особо не было известно, он в деталях описал случившееся. Майкл дал понять, что, по мнению его семьи, Вернер Мазурек был осужден по ошибке, а похитителю-убийце удалось уйти от ответственности.
Теперь же, когда «преступник» пойман полицией, расследование, по сути, прекращено. Каждую секунду своей жизни он, как и его родители, не переставал думать об ужасе, случившемся с его сестрой. Он не собирался успокаиваться, пока не будет найден, арестован и посажен в тюрьму истинный виновник или виновники – он был уверен, что один человек не смог бы самостоятельно соорудить этот ящик в лесу и похитить его сестру.
Майкл Герман решил связаться со мной. «В Германии никто не занимается тем, что делаете вы», – сказал он.
В Европе действительно вряд ли найдется кто-то, ведущий деятельность, похожую на мою. В США есть несколько расследователей, занимающихся чем-то похожим, но, насколько мне известно, по ту сторону океана таких нет. Вместе с тем заниматься преступлениями, случившимися в другой стране, значительно сложнее. Зачастую оказывается, что я ничего не знаю о деле, что может быть и плюсом, но обычно означает, что я не в курсе сопутствующих обстоятельств (похожих преступлений, ожиданий СМИ, оказываемого на полицию давления и всего в таком духе). Проводить такие расследования гораздо сложнее в организационном плане. У меня, как правило, нет никаких связей в местной полиции и нужен переводчик, я не знаком с принятыми процедурами запроса файлов и другой информации – из-за всех этих факторов скорее мешаю расследованию, чем помогаю.
К счастью, Майкл хорошо говорил по-английски, и я без труда его понимал, что было весьма кстати, поскольку немецкий я знаю плохо. Он объяснил, что работает вместе с другом семьи, и он сможет перевести для меня все, включая документы из полиции, с которыми я пожелаю ознакомиться. Он был в хороших отношениях с полицией, и, хоть те и думали, что поймали настоящего преступника, были готовы предоставить ему копии материалов по делу. Друг его семьи, Барбара Зипсер, жила в Великобритании. Она читает лекции по истории в Лондонском университете и специализируется на лингвистическом анализе греческих текстов по медицине. Барбара оказала семье огромную поддержку, а ее готовность перевести любые материалы значительно облегчала мою задачу.
Когда я согласился ознакомиться с делом и начал его предварительное изучение, у меня сразу же возник вопрос: почему Майкл сомневался в вине Мазурека? Почему не верил, что полиция поймала нужного человека?
Майкл объяснил, что у него было множество вопросов, касающихся смерти сестры, но все они крутились вокруг одного: как преступник мог сделать все в одиночку? Жене Вернера Мазурека тоже были предъявлены обвинения, но на суде ее оправдали – вряд ли она помогала принести все необходимые материалы в лес, чтобы соорудить ящик в яме (которую непросто выкопать в одиночку), а затем насильно засунуть в него жертву. Никаких физических доказательств ее связи с совершенным преступлением не было. Более того, доказательства, имевшиеся против Мазурека, казались Майклу крайне неубедительными. Они были основаны на том, что тот владел таким же магнитофоном, которым предположительно пользовался убийца для вымогательства денег у семьи Урсулы. Это довольно распространенная модель магнитофона – эксперт из полиции пришел к заключению, что преступник, «вероятно», использовал именно это устройство, поскольку у магнитофона, найденного в офисе Мазурека в 2005 году, был обнаружен технический дефект, который мог бы объяснить небольшие звуковые искажения проигрывавшейся по телефону мелодии (один тон звучал недостаточно громко).
