Серийный убийца вроде Питера Тобина (см. главу 9) может прочесывать район, где, как ему кажется, с высокой вероятностью попадется жертва предпочитаемого типа, но он не выбирает ее заранее. Педофил может случайно наткнуться на ребенка на дороге, схватить его и скорее уехать, чтобы никто ни о чем не догадался. Из-за спонтанной природы убийств, совершаемых незнакомыми людьми, события порой разворачиваются совершенно непредсказуемо и плохо поддаются анализу.
Именно поэтому такие преступления столь сложно расследовать полиции. Конкретное живописное место, дорога, момент, когда пути двух людей, между которыми нет ничего общего, пересекаются в месте, где никто из них заранее быть не собирался, – не так-то просто рассмотреть все возможные случайности и проверить все зацепки, поскольку вариантов в подобных ситуациях может быть слишком много.
В случае же запланированного убийства вычислить и поймать преступника гораздо проще. В современном мире, когда кто-то выслеживает жертву, чтобы спланировать нападение, он неизбежно оставляет за собой след – будь то физический, вроде записей камер видеонаблюдения, или цифровой, когда, например, история поисков в браузере может раскрыть преступный замысел. Благодаря повсеместному использованию мобильных телефонов полиции не составляет труда отследить передвижения любого человека: звонки записываются, а местоположение можно вычислить по телефонным вышкам. Социальные сети тоже дают неопровержимые доказательства связей между людьми – во многих случаях убийцы сами себя выдают.
Ни одному полицейскому не нравятся загадки, связанные со спонтанными преступлениями. Возможных благоприятных условий для их совершения бесчисленное множество, и зачастую какое-либо логическое объяснение, которое могло бы помочь с расследованием, отсутствует, как и очевидные зацепки, за которые можно было бы ухватиться. В некоторых случаях следователи бросают все силы на одного подозреваемого, в итоге полученные доказательства лишь исключают его возможное участие в преступлении. В каком-то смысле это тоже хороший результат, но полицейским, изрядно потрудившимся над получением этих доказательств, можно только посочувствовать, ведь главные вопросы так и остаются без ответа.
В Германии дети начинают учебу в школе в шесть лет, а заканчивают в 16 или 19. Водительское удостоверение выдается с 18 лет. В школах, как правило, проводятся обязательные занятия по оказанию первой помощи для подростков в возрасте 15 лет, но для получения водительского удостоверения необходимо пройти дополнительный курс. Вероятно, получив эти знания, парни решили, что смогут посадить маленькую девочку в ящик под землей, обеспечив ее всем необходимым для выживания.
Мне все же удалось поговорить с их подружкой. Она ничего не знала об этом деле и не помнила, как помогала парням измерять длину провода на беговой дорожке. Более того, она не помнила, чтобы о нем вообще кто-то говорил. Воспоминания о проведенном в школе времени были отчетливы, она была в них уверена. Она сказала, что один из парней всегда ее немного пугал, и не только потому, что хранил в своей комнате пистолет.
Я нашел этих мужчин, которых считаю главными подозреваемыми, и хотел бы попробовать взять у них образцы ДНК, чтобы сравнить со следами ДНК, проходящими по делам об убийстве Урсулы и Шарлотты Берингер. Если они откажутся (но если они невиновны, зачем им так поступать, ведь так можно полностью снять с себя все подозрения?), мне придется предпринять дальнейшие шаги.
Следует взять образцы ДНК и у других людей – остальных членов семьи Шарлотты Берингер. Чем больше людей сможем исключить, тем ближе будем к разгадке случившегося с ней. Что может помочь и с делом Урсулы.
Зачем этим двум парням было врать о проводе? Если удастся с ними поговорить, я для начала попросил бы их снова рассказать, как они нашли его и что впоследствии с ним сделали. Если они действительно соврали полиции, чтобы объяснить наличие своих отпечатков на предмете, обнаруженном неподалеку от места заточения Урсулы, возможно, даже спустя все эти годы удастся что-то узнать.
5. Криминалистика смерти
Хоть за годы работы в полиции я и научился многому из того, что знаю, в учебных пособиях обычно не рассказывается, как правильно обращаться за помощью к наркобаронам – не все необходимые знания можно получить в классе. Многие навыки, которыми я пользовался в повседневной полицейской работе, были получены на практике. Став независимым расследователем, я научился и новому.
Я скучаю по некоторым аспектам полицейской работы (в основном по возможности арестовывать преступников), но многое с радостью оставил в прошлом. Работая в полиции, приходится иметь дело с разными маргинальными элементами, которые дают о себе знать после громких преступлений. Я был вынужден разбираться с «полезными» сведениями различных медиумов и ясновидящих, а также с людьми, признающимися в преступлениях, которых не совершали.
Определенно, это один из минусов полицейской работы. Нам нужна огласка дел – благодаря этому можно привлечь больше свидетелей, которые станут нашими глазами и ушами, но у огласки есть и обратная сторона. Человек, признавшийся в преступлении после того как о нем рассказали в СМИ, может быть из тех, кто жаждет внимания, общественного признания. Можно подумать, что по человеку, признающемуся в преступлении, которого не совершал, все можно понять с первого взгляда, что он непременно страдает каким-то психическим расстройством, но так бывает не всегда. Иногда люди, рассказывая об увиденном или услышанном, искренне полагают, что оказывают полиции помощь, на самом деле лишь мешая расследованию.
На практике мне приходится учиться понимать и сам процесс смерти, – к сожалению, это становится все более важной частью моей работы. Я присутствовал на многих вскрытиях и теперь уже могу спокойно за ними наблюдать. Первый раз, однако, шокирует не на шутку. Судмедэксперт начинает с тщательного осмотра обнаженного тела в поисках любых опознавательных знаков: татуировок, травм, следов от уколов или свежих шрамов. На этом этапе обнаруживают кровоподтеки и другие признаки применения грубой силы.
Что касается внутренних органов, они извлекаются в три этапа. Сначала гортань, язык, сердце и легкие; затем печень, желудок и второстепенные органы и, наконец, почки, кишечник, мочевой пузырь и половые органы. Каждый орган тщательно осматривается, взвешивается и при необходимости разрезается для анализа тканей и жидкостей. Чтобы извлечь мозг, судмедэксперт срезает верхнюю часть черепа ручной пилой. Опять-таки, прежде всего он проводит внешний осмотр и сразу же увидит, если произошло что-то серьезное вроде внутреннего кровоизлияния. Если ничего примечательного обнаружить не удается, берутся образцы для анализа под микроскопом.
Наблюдать за последствиями смерти в спокойной, стерильной обстановке лаборатории или морга – одно дело, и совсем другое – смотреть на тела, обнаруженные на открытой местности либо где-то спрятанные: необходимо более глубокое понимание процессов, происходящих с человеческим телом в течение дней, недель, месяцев и даже лет после смерти.
Первым делом у человека останавливается сердце. Кровь больше не циркулирует по телу, а легкие перестают вбирать воздух. В клетки больше не поступает богатая кислородом кровь, столь необходимая для жизни. Электрическая активность мозга прекращается в течение 20 секунд после смерти, хоть его клетки и начинают умирать лишь спустя пять минут.
