На протяжении шести лет для Полин и Джима Грин не было никаких новостей, пока однажды, словно гром среди ясного неба, с ними не связалась английская полиция. Оказалось, что Мэтью находится в психиатрической больнице в Испании.
Его родители не могли поверить своим ушам. Загвоздка была в том, что Мэтью запретил кому-либо передавать информацию о себе – полиция сослалась на закон о защите личных данных, – и его родители не могли даже узнать, в какой именно больнице находился сын, в каком городе или даже части Испании. Испанские власти заявили, что по закону в подобных обстоятельствах обязаны удовлетворить просьбу взрослого человека – полагаю, они были совершенно правы. Речь, однако, шла о родных Мэтью, и после шести лет постоянной тревоги им было невероятно тяжело узнать, что Мэтью в безопасности, но по-прежнему для них недосягаем.
Я пообещал Полин попробовать им помочь. Я сделал репортаж о том, как был найден Мэтью, для программы «Этим утром» на ITV, рассказал о нем на радио, в результате чего мадридская больница связалась с Полин и Джимом Грин. Они подтвердили, что Мэтью по-прежнему у них и все так же не хочет видеться с родителями, но лечащие врачи хотели как можно больше узнать о его психических проблемах в прошлом. Оказалось, что прежде чем оказаться в больнице, Мэтью жил в аэропорту, и ему очень нездоровилось.
Мы зашли уже слишком далеко, чтобы не предпринять следующего шага. Я лично поговорил со старшим врачом больницы, и вместе с Полин и Джимом мы направились в Испанию. Врач сказал, что не может гарантировать, что Мэтью захочет с кем-либо из нас встретиться. Его опасения подтвердились. Когда мы прибыли в больницу, Мэтью отказался видеться с родителями, что окончательно их подкосило.
Я не мог просто смотреть, как они страдают, и не попытаться что-нибудь предпринять, поэтому спросил, согласны ли они на придуманный мной способ попробовать преодолеть это препятствие.
– Возможно, это поможет вам увидеться с Мэтью, – сказал я им.
Готовые ухватиться за любую возможность, они, естественно, согласились. Нам нужно было как-то устроить встречу Мэтью с его родителями.
Я пошел поговорить с врачами.
– Как насчет того, чтобы я один встретился с Мэтью? Я давний друг семьи, – соврал я.
Старший врач уступил, меня привели к Мэтью, и я объяснил ему, кто такой на самом деле. Мы поговорили около пятнадцати минут, и я сказал, что родители все эти годы не теряли надежду его найти, что они очень любят его и привезли ему одежду и немного денег.
У него не было своей одежды, и я сказал:
– Почему бы не впустить их, чтобы они отдали тебе одежду? Не обязательно с ними разговаривать, они просто ее тебе передадут.
Он согласился. Полин и Джим зашли и отдали ему одежду. У Полин была с собой фотография внука – племянника Мэтью, которого он последний раз видел многие годы назад, когда тот был еще совсем младенцем. Теперь же из него вырос чудесный мальчик. Мы вышли из комнаты всего через четыре-пять минут, но Полин сказала, что как только Мэтью взглянул на эту фотографию, она поняла, что вернула сына.
После этой встречи родители Мэтью с моей помощью приняли необходимые меры для его возвращения в Великобританию, и менее чем через два месяца он был переведен в английскую больницу. Домой он пока так и не вернулся – не хочет постоянно там жить, но приятно знать, что человека, списанного полицией со счетов, в возвращение которого верили лишь его родные, удалось воссоединить с близкими, даже спустя столь долгое время.
Помимо прочего, этот пример демонстрирует, что иногда приходится проявить немного упорства или приврать, чтобы добиться желаемого результата. Родители Мэтью смогли наконец увидеться с ним, именно благодаря тому, что я решил на это пойти.
Не всем везет так, как родителям Мэтью. Порой пропавшие без вести люди так и остаются пропавшими. После исчезновения Сары Вики искала ее по всему Кеттерингу. Она ходила в парки, где, как ей было известно, бывала Сара, ходила по пабам, поговорила со всеми, кто, как ей казалось, мог знать, что с ней случилось. Пыталась даже выудить информацию у местных наркоманов, а иногда и вовсе ввязывалась в драки, если кто-то, по ее мнению, нелестно высказывался о Саре.
После многих лет ожидания и надежды, что дочь все-таки вернется домой Вики пришла к заключению, что наркоманы Кеттеринга знали, что с ней случилось. Она считает, что маленькая неопытная девочка не рассчитала дозу и погибла, а эти люди, опасаясь последствий, скрыли ее смерть.
Вики и ее семья были разочарованы изначальной реакцией полиции. Пожалуй, неудивительно, что в первые дни после исчезновения Сары власти не предпринимали практически никаких действий. Девочка, прежде уже сбегавшая из дома, которая завела дружбу с людьми, решившими провести свою жизнь вне закона.
Дело об убийстве было открыто лишь три года спустя. В июне 2003 года полиция обыскала два дома в Кеттеринге и еще один почти в 200 милях от города, рядом с Порт-Толботом в Южном Уэльсе. В последующие месяцы прошли и другие обыски в районе Кеттеринга и за его пределами, но затем расследование сошло на нет. Спустя 13 лет, в марте 2016-го, полиция прочесала лесистую местность неподалеку от Кеттеринга, где, как они полагали, могли находиться останки Сары, но ничего не обнаружили (был найден пистолет, так что поиски прошли не совсем впустую). В связи с ее убийством были арестованы восемь человек, но всех отпустили. Полиция считает, что Сара умерла, как и думала Вики, от случайной передозировки наркотиками в первые несколько дней после того, как пропала. Ее тело так и не было обнаружено, и никому не были предъявлены обвинения в связи с ее исчезновением.
В одной газете написали: «Считается, что у нее развилась героиновая зависимость, для удовлетворения которой она могла заниматься проституцией». Подобные слова не приводят меня в бешенство, но мне кажется, что нам следует более тщательно следить за языком. Мне не нравится термин «детская проституция». Если жертва – ребенок, и кто-то занимался с ним сексом, зная, что перед ним ребенок, это насилие, а не проституция. И не важно, заплатили при этом жертве или нет.
Если кто-то обхаживает ребенка, дарит ему подарки, а затем занимается с ним сексом, это не секс с проституткой – это насилие. В чем же отличие, когда в роли «подарков» выступают наркотики, и ребенок знает, что единственный способ за них заплатить – это заниматься сексом со взрослыми? Фраза «детская проституция» – это эвфемизм «насилия над детьми», не более.
Друг семьи Сары попросил моей помощи летом 2017-го, спустя 17 лет после ее исчезновения, и я тщательно проанализировал дело, изучил материалы и ознакомился со всей известной информацией о местных наркоманах. По словам Вики Бенфорд, она поместила Сару в Уэлфорд Хауз чтобы оградить ее от дальнейшего погружения в мир преступности, помешав воровать вещи для наркоманов и мелких преступников. Теперь, однако, она понимает, что это никак не могло остановить Сару, и контроля, который могли обеспечить в детском доме, было недостаточно, чтобы это предотвратить. Мне показали один документ из приюта, где утверждалось, что Сара занималась сексом, принимала наркотики и резала себя ножом – все это происходило на протяжении недель, прежде чем она не вышла за двери и не исчезла навсегда.
