Вот краткая версия событий, произошедших утром 14 февраля 2013 года, из-за которых жизнь Оскара Писториуса пошла под откос. Оскар был в спальне со своей девушкой, Ривой Стенкамп (они были вместе относительно недолго, где-то шесть месяцев). Произошедшее не вызывает никаких сомнений: Рива встала с кровати и направилась в ванную. Оскар, услышав шум, как он утверждает, встревоживший его, схватился за ружье, которое держал рядом с кроватью, и прострелил дверь ванной, полагая, что Рива по-прежнему лежит в кровати рядом с ним, а в дом пытались забраться грабители. Рива скончалась на месте.
Итак, Оскар Писториус убил Риву Стенкамп. Вопрос в следующем: сделал ли он это умышленно?
Когда стало известно о случившемся, по всему миру в новостях только об этом и говорили. Я увлекаюсь спортом и следил за спортивными успехами Оскара, но, думаю, каждый из нас что-то да слышал о нем еще до этой трагедии.
Еще на начальных этапах расследования смерти Ривы – всего через две недели после ее убийства – мой продюсер Лесли Гардинер высказала идею связаться с представителями Оскара, чтобы предложить помочь нам в создании программы о нем. Хоть я и понимал, что об этом наверняка задумался каждый крупный телеканал в мире, идея пришлась мне по вкусу.
Я поговорил с его пиарщицей, объяснив, что мы могли бы сделать, если бы нам предоставили доступ к Оскару. Я сказал, что, помимо интервью, мы провели бы расследование, ведь уже имеем богатый опыт в этом в Великобритании. Мы занялись бы изучением некоторых деталей версии полиции, о которых все говорили, – по их словам, Оскар снял свои протезы до убийства Ривы.
Она объяснила, что уже выстроилась целая очередь из СМИ, и перечислила некоторых, кто опередил нас: ABC, «Шоу Опры Уинфри», «60 минут». Я конкурировал с крупнейшими СМИ, в то время как сам мог предложить лишь снять о нем очень хорошую программу для ITV. Тем не менее я подумал: «Что ж, теперь уже поздно сдаваться», продолжил переговоры, и, к моему удивлению, вскоре оказалось, что им мое предложение нравится.
Вплоть до начала первого судебного процесса – он был назначен на март 2014 года – мы с пиарщиком Оскара периодически беседовали. Как-то в пятницу, когда я возвращался домой на машине, побывав на месте одного преступления на севере Англии, она мне позвонила.
– Слушай, – сказала она. – Не могу обещать, что мы обязательно договоримся, но вот что скажу: если захочешь приехать на следующей неделе, ты не пожалеешь.
Я поговорил с руководством ITV – они решили, что стоит рискнуть. Два дня спустя, прилетев в Йоханнесбург, я приехал прямиком к офису адвоката Оскара, где встретился с адвокатами, пиарщиком и дядей Оскара Арнольдом.
Мне казалось, что вопрос уже решен, и прилетел, думая, что его родные просто хотят на меня посмотреть, прежде чем согласиться на мое предложение. Такое представление у меня сложилось по всем нашим разговорам с пиарщиком. Как же я был удивлен, когда выяснилось, что заблуждался.
Оказалось, что семью не нужно было ни в чем убеждать: они хотели, чтобы программу сняли, им нравилось то, что я предложил. Адвокаты были против.
– Марк, слушай, мы просто не можем пойти на это перед судом, – сказали они мне.
Семье пришлось послушаться совета адвокатов, считавших, что любое появление на телевидении могло вызывать предвзятое отношение к их словам в суде и хотели сначала дать все показания там.
Тогда я посчитал, что они приняли неверное решение, и продолжаю так думать сейчас. Они не стали оспаривать ничего из того, о чем говорили в СМИ, хотя там было много неправды. Полиция предала огласке множество неточной, а то и вовсе откровенно лживой информации. Со стороны Писториуса никто своевременно с ними не поспорил, в результате эта ложь постепенно превратилась в общепризнанную истину, хоть и не была таковой.
Даже по возвращении в Великобританию я продолжил общаться с семьей Писториуса. Я был уверен, что, независимо от того, чем все это закончится для Оскара, когда-нибудь мы непременно сможем снять программу. Мое упорство дало результат: в начале 2016 года я внезапно получил сообщение от Арнольда: «Ты все еще хочешь взять интервью? Давай сделаем это».
Быстро связавшись с руководством ITV, я ответил: «Мы в деле».
Я провел выходные в Южной Африке, где продолжительно беседовал с родными Оскара и с ним самим. Арнольд показал мне письма от крупнейших американских СМИ, предлагавших кругленькие суммы за сотрудничество, – мы же не предлагали ничего. Просто сказали, что возьмем интервью.
– Ты не сдался, – сказал мне Арнольд, – и твоя настойчивость – не главная, но одна из причин, по которым мы обратились к тебе. К тому же ты обещал сделать максимально честную программу. Просто изложить все факты, не вставая ни на чью сторону.
Официально получив задание от ITV, я вернулся вместе со съемочной группой в Южную Африку, чтобы начать съемки. Как и со многими другими проектами, мы вынуждены были действовать скрытно. Нельзя было позволить узнать английским СМИ, куда и зачем мы направляемся, да и в самой Южной Африке лишнее внимание нам было ни к чему.
Это было не так просто, как может показаться. Мы не могли вести съемку в местах, связанных с делом, поставив меня перед камерой, чтобы я рассказывал о проводимом расследовании, – это непременно привлекло бы внимание со стороны полиции. Поэтому было решено сначала снять главное – интервью с Оскаром, на случай, если в какой-то момент нас попросят покинуть страну.
К тому времени следователя, изначально занимавшегося этим делом, сменили, и некоторые из сделанных полицией заявлений были отозваны. Тем не менее предстояло еще многое опровергнуть, и мы решили начать с прямых вопросов Оскару, а при необходимости добавить что-то при монтаже. На тот момент Оскар был отпущен под залог в двухкомнатную квартиру его дяди Арнольда. Перед интервью я поговорил с Оскаром наедине, а съемочная группа в это время готовила оборудование в основном доме.
Внезапно спустилась тетя Оскара.
– Пришли из исправительной службы, – сказала она.
Будучи отпущенным под залог, Оскар носил электронный браслет – он был неисправен и постоянно срабатывал. Он подал жалобу, и к нему направили группу из исправительной службы. Поскольку это был Оскар Писториус, в эту группу входил глава исправительной службы, прибывший в сопровождении четырех сотрудников.
Помню, как подумал: «Если бы у кого-то в Великобритании был неисправный браслет, пришлось бы ждать целую вечность, чтобы кто-то пришел, и даже тогда наверняка прислали бы какого-нибудь стажера». Это в очередной раз указывало на то, что к этому делу у властей особое отношение.
– Погодите – мне не стоит быть здесь, когда они войдут, – сказал я Оскару и его тете.
Я переживал не столько за нас, сколько за самого Оскара. Хоть ему и не запрещалось давать интервью, я подумал, что кому-то может не понравиться присутствие британской съемочной группы, и это может быть предлогом для возвращения его под арест. С юридической точки зрения мы, может, и имели полное право здесь находиться, но на практике могло случиться что угодно.
