Тот же явно никуда не хотел уходить. Крепко цеплялся за рукав императорского пиджака.
— Хорошо, Отто Карлович. Пять минут у вас есть. Что вы хотели мне сказать? — наконец, сдался император, отводя старика к окну.
Отдышка уже почти прошла, хотя говорить тому было еще непросто. Видимо, его привело к императору что-то очень важное, раз он проявлял такое явное нетерпение.
— …Ваше… Величество, вы просто не понимаете… Я ведь не просто так пришел… Понимаете меня, — горячо повторял Лернер одни и те же фразы. — ВЫ разве не знаете, что он уже три занятия у меня пропустил. Три, целых три занятия! Это очень и очень много! Он же феномен! Вы меня понимаете? Настоящий феномен!
Император нетерпеливо поглядывал на дверь конференц-зала. Ему все еще не было понятно то, что ему хотели сказать. Его голова была забита мыслями о предстоящем брифинге. Старик снова и снова говорил про какой-то феномен, явно имея в виду человека. То и дело повторял про необыкновенные способности к магии, которые даже сравнить с чем-то было сложно.
— Его потенциал просто огромен. Это бескрайнее море. Представляете, я даже его границы не смог определить… Снова и снова проводил расчеты на основе анализов его крови. Вы же знаете мою теорию про магов?
С неопределенным кивком, император снова посмотрел на дверь. Время уже истекало. Слушать выкладки старого мага просто не было времени и, если честно, желания. Лернер, насколько помнил император, совершенно не признавал теорию естественного происхождения магии на планете. От ответвления этой теории — божественного участия — старик, вообще, приходил в ярость. Его буквально трясло, когда он слышал про Бога и про избранных людей, что оказались достойны магических способностей. Всякий раз Отто Карлович начинал доказывать, что магия и маги есть результат искусственного вмешательства. Суть последнего, правда, он никогда не раскрывал. Отмечал лишь, что пока мало ясности со всем процессом.
— …Он есть и доказательство! Он альфа и омега! Он не природный маг и никогда не был. Все анализы об этом говорят. Раньше мы могли только догадываться. Сейчас я абсолютно в этом уверен. Его растущие способности возникли на пустом месте неким искусственным способом.
Император поморщился. До него, наконец-то, дошло, о ком ему рассказывал старик. Снова Бельский. Этот парень возникает вновь и вновь на его пути, становясь неким раздражающим всех фактором.
— …Только это еще не все… Ваше Величество, — старик обеими руками схватился за голову, приводя свою прическу в нечто совершенно невообразимое — «в последствия взрыва на макаронной фабрике». — С его телом творится что-то очень странное. Вот… здесь все результаты, — он вытащил из внутреннего кармана своего пиджака несколько листков, на которых содержались какие-то записи и диаграммы. — Вы посмотрите, посморите… Его мышцы просто удивительны. А кожный покров? Знаете, какой коэффициент поверхностного натяжения? Плотность? Там какие-то космические цифры! Показатели меняются в гигантском диапазоне! При желании его кожа могла бы выдержать попадание из огнестрельного оружия… — Мне срочно нужно с ним встретить. Только я никак не могу до него дозвониться, — возбужденный, словно весь на иголках, старик наседал на императора. — Его коммуникатор не доступен. Я звонил и ему домой. Только там тоже никто не ответил. Вы не знаете, куда он подевался?
Со вздохом император поморщился. Вечно погруженный в свои исследования старый маг был во всей своей красоте. Они никогда и ничем другим, кроме магии, не интересовался. Ему было наплевать, что происходит в стране и, тем более, в мире. По всей видимости, последние новости о Бельском Лернер тоже не видел.
— Ваш ученик в настоящее время находится в специзоляторе, — старик, слеповато щурясь, глядел на императора. — Его обвиняет в нападении на государственного чиновника…
В этот момент на его коммуникаторе пришло сообщение. Император бросил на него взгляд и тут же «залип» на небольшом экране. У него даже волосы на голове зашевелились от прочитанного.
— Отто Карлович, — в его голосе слышалось напряжение. — Прошу меня извинить. На специзолятор системы исполнения наказания на Ордынке произошло нападение…
Лучшие сорта лжи делаются из полуправды
Линия спецсвязи Службы имперской безопасности.
— …Ламберт, активируй полог тишины. Понял меня? Не ворчи, не ворчи. Знаю, что это специальная линия… Ты ведь уже на месте. Тогда слушай меня внимательно. Мне нужен этот парнишка живым и невредимым. На кону судьба династии. И, говоря так, я совсем не преувеличиваю…
— Что я должен делать?
— Разыграй спектакль. Никто не должен ни о чем догадаться…
Все подходы к центральной усадьбе Вяземских были блокированы патрулями родовой дружины. Основные ворота перекрыты массивным стальным надолбом, словно растущим из асфальтового покрытия дороги. На угловых башнях стен ощетинились стволами пулеметов автоматические стрелковые комплексы. На стоянке над длинными тушамилимузинов гостей возвышались два многофункциональных бронеавтомобиля «Прорыв». Столь серьезные меры безопасности превратили усадьбу в настоящую крепость, полностью изолировав от остального мира громадную территорию поместья.
Вяземский сделал все, чтобы сегодняшняя его встреча с единомышленниками прошла без эксцессов. Ничто и никто не должен был помещать. Слишком многое было поставлено на кон в этой игре, чтобы допустить какие-либо случайности.
Именно в эти самые минуты боярин «окучивал» князя Ромодановского Юрия Викторовича, неофициального лидера «молчаливого» боярского большинства, пытаясь привлечь его на свою сторону в предстоявшем заговоре. В случае успеха он получал гарантированное большинство в Боярской Думе над сторонниками императора и реальный шанс взять в руки власть без кровопролития. Нужно было лишь убедить Ромодановского в том, что император стал представлять угрозу и для него. Только как это было сделать? Откровенно врать было нельзя. Ромодановский, как хорошая ищейка, нутром это чувствовал.
— …Думаешь, мне нужна эта власть? Хочу примерить мономахов венец? — криво усмехнулся боярин. — Хочу. Да, хочу. Кривить душой не буду. А спроси меня зачем?
Князь, прищурившись, разглядывал своего собеседника, пытаясь увидеть признаки обмана. Он немало пожил на этом свете и видел множество людей, готовых за власть продать родную мать. Они так желали этого, что с радостью заливали кровью каждый метр своего пути. Лгали, крали, убивали ради жажды власти, что обуревала их. Не этого ли человека, он встретил на своем пути? Ему нельзя ошибиться, иначе беда придет в их общий дом.
— …Оглянись вокруг. Да, да, оглянись, — вдруг с неожиданной горячностью продолжил Вяземский. — Разве не видишь? Все вокруг прогнило до самого основания. Чувствуешь этот противный запашок гнили? Империя все быстрее и быстрее скатывается в болото. Скоро мы утонем в дерьме…
Ромодановский наклонил голову. Его собеседник явно верил в то, что говорил. Ни в его голосе, ни в его жестах не было и намека на ложь. Вяземский совершенно искренне считал, что император никудышный правитель и ведет страну к забвению и гибели. Честно говоря, подобные мысли и ему не раз приходили в голову.
