Изабел поднялась, неожиданно разъярившись, как от пощечины.
— Я здесь больше не нужна. Я пошла.
Коул протянул руку и обхватил Изабел за лодыжку. Язык у него заплетался.
— Избл Клпрер. — Он закрыл глаза и открыл их снова. Они казались щелочками. — Тзнаешь, чтделать. — Он помолчал. — Псле сгнала. Сигнала.
Я покосился на Изабел. Руки Виктора выстукивали из динамиков посмертный ритм.
— Когда надумаешь покончить с собой в следующий раз, делай это на улице, — сказала она Коулу. — Все Сэму меньше уборки.
— Изабел, — резко оборвал ее я.
Но Коул, похоже, не обиделся.
— Я просто… — Он запнулся. Теперь, когда он начал дышать, губы у него были уже чуть менее синие. — Просто пытался выяснить…
Он умолк окончательно и закрыл глаза. Мышцы у него над лопаткой все еще подергивалась.
Изабел перешагнула через него и схватила с дивана сумочку. На глаза ей попался банан, который я бросил туда, и она уставилась на него, недоуменно сведя брови, как будто из всего, что ей довелось здесь повидать, банан был самым необъяснимым зрелищем.
Мысль о том, чтобы остаться в доме один на один с Коулом — в таком состоянии, — была невыносима.
— Изабел, — заколебался я. — Не обязательно уходить.
Она оглянулась на Коула, и ее губы сжались в тонкую упрямую нитку. В длинных ресницах что-то влажно блеснуло.
— Прости, Сэм, — сказала она.
Выходя из дома, она с такой силой захлопнула заднюю дверь, что задребезжали все до единого стаканы, которые Коул расставил на кухонном столе.
8
ИЗАБЕЛ
Пока я гнала машину на скорости за шестьдесят пять миль в час, у меня вполне получалось не думать ни о чем, кроме дороги.
В темноте все узкие дороги в окрестностях Мерси-Фоллз были на одно лицо. Большие деревья, потом маленькие деревья, потом коровы, потом большие деревья, потом маленькие деревья, потом коровы. Сполоснуть и повторить. Я почти не притормаживала на поворотах и проносилась по неотличимым друг от друга прямым участкам. В один поворот я вошла на такой скорости, что пустой стакан из-под кофе вылетел из подстаканника и, рикошетом отскочив от пассажирской дверцы, волчком закружился на полу, а я между тем уже поворачивала в другую сторону. Мне все казалось, будто я еду недостаточно быстро.
Я пыталась уехать от вопроса: а что было бы, если бы я осталась?
Меня ни разу еще не останавливали за превышение скорости. Полезно иметь отца-адвоката, известного на всю округу не только своей хваткой, но и вспышками гнева; обычно мне достаточно было просто представить, какое лицо у него будет, когда он узнает эту новость, чтобы держать себя в рамках. И потом, в Мерси-Фоллз превышать скорость все равно без толку. Если ехать слишком быстро, в два счета окажешься за городом.
Но сейчас настроение у меня было как раз для перебранки с полицейскими.
Домой я не поехала. Я и так знала, что до дома двадцать две минуты езды. Слишком мало.
Беда была в том, что теперь он завладел мной. Я снова подошла к Коулу слишком близко и заразилась им. Недуг проявлялся в виде весьма специфического набора симптомов. Раздражительность. Перепады настроения. Учащенное сердцебиение. Потеря аппетита. Безразличный остекленевший взгляд. Усталость. Далее последуют пустулы и бубоны, как при чуме. Ну а потом смерть.
Я-то думала, будто полностью излечилась. А это, оказывается, была всего лишь ремиссия.
Дело было не только в Коуле. Я так и не рассказала Сэму про отца с Маршаллом. Я пыталась убедить себя, что у отца не получится снять с волков статус охраняемых животных. Даже при содействии конгрессмена. Оба они были большими шишками у себя на родине, но это совсем не то же самое, что быть большой шишкой в Миннесоте. И незачем мучится угрызениями совести из-за того, что я не предупредила Сэма.
Я так задумалась, что не заметила даже, как в зеркале заднего вида вспыхивают красно-голубые огни полицейской мигалки. Потом взвыла сирена.
Подала голос и умолкла, только чтобы оповестить меня о своем присутствии.
Внезапно перебранка с полицейскими показалась мне не такой уж и блестящей перспективой.
Я притормозила у обочины. Вытащила из сумочки права, из бардачка — свидетельство о регистрации машины. Опустила стекло.
Когда полицейский подошел к моему окну, я увидела, что на нем коричневая форма и большая, странного вида шляпа; значит, передо мной представитель полиции штата, а не округа. Полиция штата никогда не разменивалась на предупреждения.
Я вляпалась по-крупному.
Он посветил мне в лицо фонариком. Я поморщилась и отвернулась, чтобы он выключил его.
— Добрый вечер, мисс, Ваши права и свидетельство о регистрации, пожалуйста. — Вид у него был слегка раздраженный. — Вы видели, что я еду за вами?
— Ну да, надо полагать, раз я остановилась.
Офицер улыбнулся невесело, как иногда улыбался отец, когда разговаривал по телефону, и не глядя, взял у меня права и свидетельство.
— Я ехал за вами полторы мили.
— Я задумалась, — сказала я.
— Так вести себя на дороге нельзя. Здесь ограничение скорости — пятьдесят пять миль, — произнес полицейский. — Я выпишу вам повестку в суд за езду со скоростью семьдесят три мили в час. Сейчас вернусь. Пожалуйста, никуда не уезжайте.
Он отошел к своей машине. Я не стала закрывать окно, хотя вокруг зеркал заднего вида, в которых отражались полицейские фары, уже начинала роиться мошкара. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, представляя, что скажет отец. Меня посадят под домашний арест. Отберут кредитку. Лишат мобильника. В арсенале моих родителей были все пыточные орудия, которые они изобрели еще в Калифорнии. Теперь можно не ломать голову, ехать мне к Сэму с Коулом еще раз или нет, ведь остаток учебного года я проведу взаперти.
— Мисс?
Я открыла глаза и распрямилась. Полицейский снова стоял перед моим окном с правами и свидетельством о регистрации в руке и штрафной книжкой.
Тон его совершенно изменился.
— Ваши права выданы на имя Изабел Калперер. Вы имеете какое-то отношение к Томасу Калпереру?
— Это мой отец.
Полицейский забарабанил ручкой но штрафной книжке.
— Понятно, — протянул он, возвращая мне документы. — Так я и думал. — Вы ехали слишком быстро, мисс. Чтобы такого больше не повторялось.
Я уставилась на свои права. Потом на него.
— А как же…
Полицейский козырнул мне.
— Желаю благополучно добраться до дома, мисс Калперер.
9
СЭМ
Я чувствовал себя генералом. Большую часть ночи я просидел без сна над картами, пытаясь выработать стратегию борьбы с Коулом. Используя в качестве крепости компьютерное кресло Бека, я покачивался вперед-назад и время от времени делал в старом ежедневнике Бека пометки для потенциального диалога с Коулом, а для вдохновения раскладывал пасьянс. Если пасьянс сойдется, я объявлю Коулу правила, которые ему придется соблюдать, если он хочет и дальше жить в этом доме. Если не сойдется, не стану ничего ему говорить и посмотрю, как будут развиваться события. Чем дальше, тем более замысловатые правила я для себя придумывал: если пасьянс сойдется, но на это уйдет больше двух минут, я напишу Коулу записку и приколю к двери его комнаты. Если сойдется и первым выйдет король червей, я позвоню ему с работы и зачитаю список правил.
