— Хочешь выйти? — спросил Сэм.
Я уже дергала за ручку дверцы. Едва я очутилась снаружи, как от холода застучали зубы, но пока я чувствовала себя вполне нормально. Сэм обошел машину спереди и присел на капот. Я присоединилась к нему. Железо было теплое от двигателя, буфер между мной и ночной прохладой.
Стоя рядом, мы смотрели наверх. Чистое поле, чернеющее вокруг, превращало небо в безбрежный океан. Чувствуя волчицу внутри себя и Сэма рядом, я ощущала нас обоих неотъемлемой частью этого мира, этой ночи, этой непостижимой загадки. Сердце непонятно почему забилось быстрее. Я вдруг четко осознала, что Сэма от меня отделяют считаные дюймы, что он любуется этой красотой вместе со мной. Перед лицом у него белело облако пара.
— Когда видишь это так близко, трудно поверить, — у меня почему-то перехватило горло, — что тут нет никакого волшебства.
Сэм поцеловал меня.
Поцелуй пришелся на краешек губ, поскольку голова у меня была все еще запрокинута, но это был самый настоящий поцелуй, совсем не осторожный. Я повернулась к нему, чтобы он мог поцеловать еще раз, как следует. Губам было горячо от его непривычно колючей щетины, а когда он коснулся моей руки, меня словно током прострелило от ощущения его загрубевшей кожи на моей. Все мои чувства странно обострились, я жадно впитывала происходящее. Непонятно, каким образом то, что мы проделывали столько раз, способно было вызывать такие новые, такие незнакомые и пугающие эмоции.
Пока мы целовались, не имело значения то, что всего несколько часов назад я была волком и превращусь в волка опять. Не имело значения, что вокруг нас поджидали тысячи ловушек. Важно было одно: наши соприкасающиеся носы, его мягкие губы, томление внутри меня.
Сэм отстранился и уткнулся лицом мне в шею. Он так крепко обнимал меня, что тяжело было дышать, край капота больно впивался в бедро, но я ни за что на свете не отстранилась бы.
Сэм что-то сказал, но я не разобрала слов.
— Что? — переспросила я.
Он отпустил меня и посмотрел на мою руку, лежащую на капоте машины. Потом прижал большой палец к моему указательному и принялся рассматривать их, как будто это было что-то невиданное.
— Я скучал по твоему лицу, — произнес он негромко, но в лицо мне при этом почему-то не смотрел.
Над нами мерцали и переливались цветные сполохи. У них не было ни начала, ни конца, но все равно почему-то казалось, будто они покидают нас. Я снова задумалась про грязь под ногтями у Сэма, про царапину на его виске. Что еще произошло, пока я была в лесу?
— Я тоже скучала по своему лицу, — отозвалась я.
Мне казалось, это будет смешно, но ни один из нас не засмеялся. Сэм убрал руку и снова устремил взгляд на северное сияние. Он все смотрел и смотрел на небо, словно ни о чем не думал, и я вдруг поняла, как жестоко себя повела. Почему я не сказала ему ни одного ласкового слова после того, как он наговорил кучу таких слов мне? Не сказала ему вообще: ничего, что он ждал услышать после столь долгой разлуки! Но момент был уже упущен, и теперь все мои слова прозвучали бы пошло. Я хотела сказать ему, что люблю его, но при одной мысли о том, чтобы произнести это вслух, мне почему-то стало не по себе. Не знаю почему; ведь я любила его, любила так сильно, до боли в сердце.
Но я не знала, как сказать ему об этом. Поэтому я молча протянула руку, а Сэм так же молча ее взял.
СЭМ
Когда мы вышли из машины, игра сполохов показалась еще более впечатляющей, как будто холодный воздух вокруг нас двигался и переливался розовым и фиолетовым. Я вытянул свободную руку вверх, словно мог дотянуться до неба. Было холодно, но холодно по-хорошему, бодряще. Небо у нас над головой было таким ясным, что видно было каждую звездочку, которая смотрела на нас из вышины. Теперь, когда я поцеловал Грейс, я мечтал прикоснуться к ней. На ее теле было еще столько мест, которых я не касался: нежная кожа на сгибе локтя изнутри, впадинка прямо над бедром, линия ключицы. Мне отчаянно хотелось еще раз поцеловать ее, хотелось завладеть ею с ног до головы, но вместо этого мы взялись за руки и медленно развернулись, запрокинув головы и глядя в бескрайнюю высь. Казалось, мы то ли падаем куда-то, то ли летим.
Я разрывался между желанием вынырнуть из этого мига и устремиться к чему-то большему и желанием остановить мгновение, сохранить навсегда ощущение предвкушения чего-то большего и абсолютной безопасности. Как только мы вернемся в дом, охота на волков снова станет реальностью, а я не готов к этому.
Грейс вдруг ни с того ни с сего спросила:
— Сэм, ты женишься на мне?
Я вздрогнул и посмотрел на нее, но она все так же не отводила глаз от неба, как будто задала ничего не значащий вопрос о погоде. Впрочем, взгляд у нее был сосредоточенный, напряженный, никак не низавшийся с небрежным тоном.
Не знаю, какого ответа она ждала. Меня вдруг разобрал смех. Я внезапно понял, что она права — да, ее не будет со мной в холодное время года, но она не умирает, я не потерял ее навсегда. И сейчас она со мной. Все остальное в сравнении с этим казалось незначительным, преодолимым, вторичным.
Мир вдруг стал добрым и полным надежды. Передо мной открылось будущее, и оно оказалось ровно таким, каким я хотел его видеть.
Грейс явно ждала ответа. Я притянул ее к себе, и мы очутились лицом к лицу под сполохами северного сияния.
— И ты еще спрашиваешь?
— Просто уточняю, — возразила Грейс. Но с ее губ уже рвалась улыбка, робкая и искренняя, потому что она прочитала мои мысли. Ветер трепал выбившуюся из хвоста прядь светлых волос у нее на киске; мне казалось, ей должно быть щекотно, но она даже не поморщилась. — Ну, не жить же нам в грехе.
И вот тогда-то я все-таки рассмеялся, хотя будущее таило в себе множество опасностей, — потому что я любил ее, а она любила меня, и мир вокруг был прекрасен, озаренный розовым светом.
Грейс поцеловала меня, совсем легонько.
— Скажи «хорошо».
Она уже начинала дрожать.
— Хорошо, — сказал я. — Договорились.
Слова казались чем-то вещественным, материальным.
— Ты правда этого хочешь? — уточнила она. — Если не хочешь, не надо.
— Я правда этого хочу.
Мой голос не мог передать всю искренность этого желания.
— Тогда ладно, — сказала Грейс. Она казалась довольной и умиротворенной, уверившись в глубине моих чувств. Негромко вздохнув, она переплела свои пальцы с моими. — А теперь вези меня домой.
28
СЭМ
Едва мы вернулись в дом, как Грейс упала в мою постель и мгновенно уснула. Мне оставалось лишь позавидовать ей. Она лежала неподвижно, погруженная в глубокий сон, как смертельно уставший человек. А я не мог присоединиться к ней, все внутри меня бодрствовало. Я снова и снова прокручивал в памяти все события этого долгого дня, пока они не слились в единое целое, так что невозможно было разделить их обратно по минутам.
