Отсюда хорошо был виден бок «фольксвагена», забрызганный дорожной грязью. Как будто его и не мыли.
Я уселся обратно за руль, положил платье на заднее сиденье, уткнулся носом в сложенные лодочкой руки и долго-долго сидел, дыша одним и тем же воздухом и глядя поверх приборной панели на брошенные шлепанцы.
Когда я сам был волком, мне было намного легче.
4
КОУЛ
Теперь, когда стал оборотнем, я был самим собой: Коулом Сен-Клером, а когда-то был душой «Наркотики».
Я тогда думал, что если убрать рокочущие басы «Наркотики», вопли нескольких тысяч фанатов и расписанный на месяцы вперед гастрольный график — от меня ничего не останется. Однако миновали месяцы и я никуда не делся, и под ороговелой кожей, которую я сбросил, отросла новая. Теперь я стал поклонником немудрящих жизненных радостей и горячих бутербродов с сыром без подгорелой корочки, джинсов, которые не врезались в самые нежные части тела, капельки водки, здорового сна вволю.
Не знаю, насколько в эту картину вписывалась Изабел.
Дело и том, что о водке и горячих бутербродах с сыром большую часть времени я мог даже не вспоминать. А вот об Изабел сказать то же самое было невозможно. Но эти мысли нельзя было назвать и сладкими грезами. Они были скорее как зуд в паху. Когда ты чем-то занят, почти о нем не помнишь, но стоит только остановиться, туши свет.
Прошло уже почти два месяца, а о ней не было ни слуху ни духу, несмотря на несколько крайне завлекательных сообщений, которые я оставил на ее автоответчике.
Сообщение первое: «Привет, Изабел. Я лежу в постели, почти голый, смотрю в потолок и думаю… о твоей матери. Позвони мне».
Думаете, она позвонила?
Черта с два.
Я не мог оставаться в доме, когда телефон смотрел на меня буквально отовсюду, поэтому обулся и вышел на улицу. После того как поучаствовал в похищении Грейс из больницы, я еще больше углубился в исследования непонятных сил, заставляющих нас превращаться в волков. Здесь, в глуши, не было никакой возможности рассмотреть нас под микроскопом и получить настоящие ответы. Но я уже запланировал несколько экспериментов, для которых не требовалась лаборатория — только удача, мое тело и немного мужества. А для одного из упомянутых экспериментов не помешало бы заполучить еще какого-нибудь волка. Так что время от времени я совершал вылазки в лес. Вернее, набеги. Так Виктор называл наши полуночные походы в магазин за каким-нибудь фастфудом. Я совершал набеги в Пограничный лес во имя науки. Чувствовал себя обязанным довершить начатое.
Сообщение второе представляло собой полуто-раминутный фрагмент песни «I've Gotta Get a Message to You» из репертуара «Би джиз».
Сегодня погода была теплая, и я чуял запах абсолютно каждой твари, которая когда-либо обитала в лесу. Я отклонился от своего обычного маршрута.
«Коул, это я».
Я просто сходил с ума. Если голос принадлежал не Изабел, значит, Виктору. В голове становилось чересчур многолюдно. Если я в своем воображении не снимал лифчик с Изабел, то гипнотизировал взглядом телефон, а если нет, то вспоминал, как папаша Изабел швырнул труп Виктора на дорогу. Между ними и Сэмом я жил с тремя призраками.
Сообщение третье: «Мне скучно. Хочется развлечений. Сэм моет пол. По-моему, скоро я пришибу его собственной гитарой. Во-первых, хоть какое-то занятие, а во-вторых, может, он хоть тогда что-нибудь скажет. Двух зайцев одним выстрелом! По-моему, в старых поговорках и стишках чересчур много жестокости. Взять, например, эту детскую песенку "Кольцо из роз". Все так веселятся, когда ее поют, а ведь она о чуме, ты в курсе? Конечно в курсе. Вы с чумой родственные души. Слушай, а с тобой Сэм разговаривает? Мне он вообще ни хрена не говорит. Мне до смерти скучно. Позвони».
Черт. Ведь собирался же думать о своих экспериментах. Поймать волка оказалось чертовски сложно. Из всякого хлама, обнаруженного в подвале дома Бека, я соорудил множество разнообразных капканов, силков, ловушек и приманок, в которые угодило точно такое же множество разнообразных животных. И ни одного представителя вида canis lupus
[2]
. Не знаю даже, что злило меня сильнее — очередное бесполезное животное в ловушке или необходимость изобретать способ извлечь его оттуда, не поплатившись рукой или глазом.
Я стал очень проворным.
«Коул, это я».
У меня в голове не укладывалось, что она все-таки перезвонила, но не подумала даже извиниться. Может, она как раз собиралась, но я пропустил это шоу, повесив трубку?
Сообщение четвертое: «Иглз», «Отель "Калифорния"» от начала до конца, только слово «Калифорния» везде заменено на «Миннесоту».
Я пнул трухлявое бревно, и оно разлетелось на дюжину черных осколков. Значит, я отказался спать с Изабел. Первый порядочный поступок за несколько лет. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, как говаривала моя матушка. Это был ее девиз. Наверное, про то, что когда-то меняла мне подгузники, она теперь тоже так думала.
Я очень надеялся, что Изабел сейчас гипнотизирует свой телефон. Наверняка, пока я тут гуляю по лесу, она названивает мне уже в сотый раз. И ей сейчас так же больно, как было мне.
Сообщение пятое: «Привет, это Коул Сен-Клер. Хочешь, скажу тебе две вещи? Во-первых, ты никогда не берешь трубку. Во-вторых, я не перестану оставлять тебе длинные сообщения. Это что-то вроде терапии. Мне нужно выговориться. Представляешь, что я узнал сегодня? Виктора больше нет. Я и вчера тоже об этом узнал. Я каждый день узнаю об этом заново. Не знаю, какого черта я здесь делаю. У меня такое чувство, что я никому здесь не могу…»
Я проверил ловушки. После дождя, который последние несколько дней не давал носа наружу высунуть, все было покрыто грязью. Влажная земля чавкала под ногами, а ловушки снова ничего не принесли. В той, что на бугре, было пусто. В стоящую у дороги попался енот. В ложбине — ноль. А ловушка нового вида неподалеку от сторожки была полностью уничтожена: колышки выдраны из земли, проволочные петли разбросаны вокруг, небольшие деревья поломаны, вся приманка съедена. Такое впечатление, будто я пытался поймать Ктулху
[3]
.
Необходимо было пустить в ход волчью логику, нот только затруднительно сделать это, временно не будучи волком.
Я подобрал обломки ловушки и двинулся к сторожке поискать что-нибудь такое, чем можно ее отремонтировать. В жизни мало вещей, которые нельзя починить при помощи кусачек.
«Коул, это я».
Не подумаю даже ей перезванивать.
Откуда-то пахнуло мертвечиной. Еще не разлагающейся, но очень скоро собирающейся перейти в эту стадию.
Я ничего плохого не сделал. Пусть теперь Изабел звонит мне двадцать раз, как я ей звонил.
