С грехом пополам, я все же сумел объяснить ей куда можно тыкать, что крутить и из чего поливать. Главное, чтобы не перепутала. Кто их знает, этих ёкаев. Дурной силой не обижены. Пусть Цуру и заверила меня в своей способности самостоятельно принять душ, уверенности у меня не было. Ну хоть так, ладно. Будет ей тест на когнитивные способности. Поэтому я сунул ей в руки полотенце, заставил заранее взять домашнюю одежду и ушел готовить еду.
Хотя что там готовить? У меня как раз осталось два вчерашних сета из супермаркета: один карри с рисом и овощами, а другой — что-то морское. Тоже с рисом. Плюс, некоторый запас печенья и конфет, который серьезно подъел прошлый гость. Живем.
Ужин прошел в молчании. Мы оба оставались слишком измотаны для кухонных разговоров, поэтому просто насыщались и переводили дух. Интересно, что я не испытывал никакой неловкости. Скорее наоборот — легкое чувство уюта. Все же в бытие одиночки есть свои минусы.
За окном сиротливо светила полная луна, таинственно мерцали звезды из-под тюлевой занавески, монотонно стрекотали сверчки, где-то вдалеке лаяли собаки. Все эти звуки удивительно гармонично сочетались с тиканьем часов и негромким стуком японских палочек.
Я поднял взгляд на стену. Почти одиннадцать вечера. Пожалуй, стоит закругляться. Проведем ритуал сакадзуки да ляжем спать. Хватит на сегодня приключений. Завтра мне предстоит много дел.
Клятва верности прошла как-то буднично. Девушка помыла посуду, затем метнулась к своему шкафу, вытащила свой набор и вылила большую часть сакэ в широкую плоскую чашу. Именно она дала название ритуалу сакадзуки.
Для церемонии мы переместились в зал. Цуру уже подготовила все необходимое: маленький японский столик, за который я сел по-турецки, набор для сакэ на нем, несколько свечей по обе стороны от меня. Электричество решено было не зажигать. Я не протестовал.
В неровном пламени свечи наши фигуры отбрасывали широкие тени на пол и стены, а хрупкая фигурка Цуру в традиционной позе сейдза напротив меня казалась таинственной, почти неземной. В какой-то мере так оно и было.
В полнейшем молчании она взяла в руки маленький кувшинчик токкури, одним ловким движением откупорила его, отложила в сторону внушительную печать, что использовалась вместо пробки. Традиционный поклон, и она выливает большую часть в широкую, плоскую чашу сакадзуки. Ровная гладь сакэ казалась черной, но стоило мне слегка повернуть голову, как луна отразилась на поверхности чаши. Хороший знак.
Я вытянул вперед руки и осторожно принял блюдце из рук своей подопечной. На секунду замер, разглядывая смутный силуэт собственного отражения, а затем осторожно пригубил.
Вопреки ожиданиям, алкоголь пился невероятно легко и почти не обжигал. Явно не простая бражка, что продают в местных комбини. Внутри потеплело и комок напряжения стал слегка рассасываться. Я кивнул, удержался от того, чтобы не пригубить напиток снова, слегка поклонился и передал напиток Цуру.
Та повторила мой жест, поставила чашу на стол, а затем подняла голову. Наши взгляды встретились и в голове словно зажегся фейерверк. На долю секунды я ощутил чувства сидящей передо мной девушки: решимость, толика страха и горячая, обжигающая благодарность. Именно из этой благодарности родилась преданность.
Я почувствовал незримую нить, что связала меня с моим первым вассалом. Этой древней, как мир, клятве не требовалось слов. Лишь искренность, намерение и толика волшебства.
— Эта достойная Цуру будет верно служить вам, господин.
— Я постараюсь оправдать твою преданность, — Негромко отозвался я, все еще в смятении от пережитых эмоций.
Сакэ все же пришлось допить. Впрочем, вместимость сакадзуки на взгляд казалась куда больше реального объема: нам хватило еще на пару глотков, после чего чаша показала дно. В самой же токкури осталось не меньше половины напитка, что не могло не радовать.
— Ну что ж, с формальностями мы покончили, теперь пора и на боковую, — Я старательно подавил в себе неловкость после столь интимной процедуры. Чувствовалась какая-то недосказанность, но что с ней делать я не знал, — У меня для тебя есть несколько вариантов. Первый — я стелю тебе в этой же комнате, только на диване. Второй — пробую открыть ту спальню и отдаю тебе в распоряжение.
— Если вы позволите, я бы хотела остаться в одной комнате с вами, — Робко отозвалась девушка.
Понимаю. Мне самому было бы некомфортно спать в пустой комнате нового дома с неясным (для Цуру) уровнем угрозы. Поэтому я лишь улыбнулся, достал запасную подушку с одеялом и убрал верхние подушки с дивана. Не Бог весть что, но вряд ли хуже, чем ее условия в бобровой лежке каппы.
— Выключаю свет, — Предупредил я. Девушка только кивнула, а я не удержался от взгляда на ее ладную фигурку. Милая пижамка с летающими кексиками скрывала формы, но делала Цуру до того милой и домашней, что ее хотелось обнимать и тискать. Я со скрытым разочарованием нажал на выключатель и квартира погрузилась во мрак.
— Спокойной ночи, Кодзуки-сама, — Сказала брюнетка сонным голосом. Видимо, алкоголь все же начал действовать и расслабил ее. А может бедняжка лишь исчерпала лимит нервяков, и стресс от нового места уже не сказывался.
— Спокойной ночи, Цуру, — Пожелал я в ответ и прошел к своей кровати. Подушка своей упругой мягкостью нежно обхватила мое лицо, но сон не шел. В отличие от своей гостьи, на меня сакэ оказало скорее тонизирующее воздействие. Даже странно: устал как собака, а сна ни в одном глазу. Ну, возможно оно и к лучшему. Есть лишнее время, чтобы составить план на завтра.
Глава 17 (1)
Чтобы провести мысленный эксперимент нужно иметь мысленную мощность, мысленное обеспечение, мысленную логистику и мысленное финансирование.
https://ivanov-petrov.livejournal.com
Как писал когда-то Пушкин: «Будет день — будет пища». Тоска по этой самой пище и послужила поводом для моего пробуждения. Говоря проще, на меня напал дикий жор.
Вставать не хотелось. От вчерашней беготни ныли мышцы, в голове еще плескалась сонная хмарь, а маленький дисплей мобильника отображал совершенно скотскую цифру: «06:14». Я попытался перевернуться на бок и все же добить хотя бы пару часиков, но к сосущей пустоте в желудке прибавилось давление в мочевом пузыре. Пришлось вставать.
Я закряхтел, но больше по привычке. В новом теле по утрам не ныла спина, не ломало колени, а сонная апатия не висела на мозге плесневелой коркой. Пара минут после пробуждения — и я уже свеж и бодр. Обожаю молодость!
Я отбросил одеяло, волевым усилием перевернулся на пружинящем матрасе, и рывком сел на кровати. Пробормотал себе под нос что-то нецензурное, когда встал ногой на холодный пол, быстро нашарил тапочки и только потом вспомнил, что вообще-то не один в квартире.
Взгляд тут же метнулся к дивану. Нет, не показалось. Все эти странные события оказались не сном и не бредом: побег от подростковой банды из школы, спасение журавля, каппа и долгий путь домой. Я против воли вздохнул, машинально рассматривая спящую девушку. Та свернулась калачиком, обняла подушку руками и тихонько сопела. Ладно, пусть спит. Будить ее сейчас и жестоко, и бессмысленно.
