Мадам Гарриет заговорила с вещью на своей ладони:
– Дух, яви себя!
Стол затрясся. Неужели дух вошёл с ней в резонанс?
– Дух, ты с нами?
Словно в ответ стол начал взмывать над полом гостиной, на один сантиметр, два, три… Но Уильяма такое не впечатляло. Он знал всё про эти фокусы из популярных книг.
Мадам Гарриет наблюдала за ним краем глаза. Она не могла позволить себе запятнать репутацию отрицательным отзывом. Сгущая краски, она стала трястись и корчиться в судорогах, издавая долгий, протяжный стон, из тех, какие не получатся без долгих тренировок.
Уильям должен был признать, что это было впечатляюще. Неужели она та, кого он искал?
Мадам Гарриет подняла вещь над головой, словно к небесам.
– Усопший здесь, рядом с нами. Тот, кого вы любите… – она прикрыла глаза, словно скрепляя какой-то договор. – Девушка.
– Да, – Уильям кивнул. Мадам Гарриет продолжила:
– Она явилась ко мне в песне. Музыка. Она любила музыку.
И снова Уильям показал своё согласие.
– И танцы. Она любила танцевать.
– Да.
– А ещё она любила смеяться, ведь так? Я слышу смех.
– Разумеется.
Уильям поёрзал в кресле, и медиум почувствовала его нетерпение. Он понимал, что её слова были всего лишь предположениями, которые мог бы сделать любой, посмотрев на личную вещь. Это был девичий браслет, и нетрудно было догадаться, что он принадлежал умершей девочке. Музыку любят почти все, а танцы идут с музыкой бок о бок. Ничего сверхъестественного. И какой ребёнок не любит смеяться?
Но всё же Уильям решил дать ей ещё один шанс. Каким бы циничным он ни был сейчас, глубоко в душе, рядом с мальчишескими шалостями и волшебными трюками детства, ещё жила та маленькая часть него, которая отчаянно хотела верить. Которая нуждалась в том, чтобы верить.
– Ваши сомнения мешают спиритической связи, – предупредила мадам Гарриет. – Вы хотите продолжить?
– Да, извините.
– Как пожелаете.
Мадам Гарриет закрыла глаза, ожидая следующее послание «с того света».
– У вашего духа были питомцы?
Уильям кивнул, стараясь не сболтнуть лишнего. Конечно же у неё были питомцы!
И снова медиуму пришлось нагнетать атмосферу. Она запустила руку под стол, незаметно нажимая на скрытую кнопку. Её кресло заходило из стороны в сторону, гостиную пронзили всполохи молний, за ними последовали порывы сильного ветра. Распахнулись настежь стеклянные двери, закачалась люстра на потолке.
– Вы вызвали её гнев, – сообщила мадам Гарриет, – Дух рассержен, Билли.
У Уильяма перехватило дыхание, и он весь обратился в слух. В этот раз медиум попала в точку. Его сестра постоянно на что-то сердилась, когда была жива. И как мадам Гарриет узнала, что она называла его Билли? Те немногие эмоции, которые он себе позволял, вырвались наружу.
– Ты здесь, сестрёнка? Это я. Маленький болван. Скажи что-нибудь, если ты здесь.
Мадам Гарриет приоткрыла левый глаз. В её ситуации даже «болван» был важной зацепкой. Сейчас Уильям был стройным юношей почти двух метров ростом, с копной светло-русых волос, таких же как у его сестры. Его можно было назвать симпатичным парнем. Многие так считали. Если бы он только помнил, как улыбаться…
– Я здесь, брат мой, – ответила мадам Гарриет, повторяя за усопшей. «Брат мой». О, мёртвые так формальны. – Спрашивай меня, о чём пожелаешь, дорогой брат. Спрашивай, о чём пожелаешь!
Уильям приготовился задать свой первый вопрос:
– Ты…
Но только он заговорил, ветер стих и молнии погасли, словно на небе повернули выключатель. Люстра на потолке замерла, а стол перестал парить в воздухе и с грохотом вернулся на пол. Что-то было не так. Это мёртвые оборвали связь? Или же вмешались более простые и приземлённые силы?
Через стеклянные двери в гостиную вошёл мужчина средних лет, с брюшком, которое нависало над поясом брюк.
– Мне безумно жаль. Дорогая, у нас короткое замыкание. Я проверю электрический щиток.
Это был Гарри, муж мадам Гарриет, и он направлялся в гараж.
– Не включай свет! – закричала мадам Гарриет и добавила специально для Уильяма: – Призраки любят темноту!
Но было слишком поздно. Гарри нашёл щиток, и электричество включилось. Двери распахнулись снова, но в этот раз качающаяся люстра проливала на гостиную непрошеный свет. Теперь Уильям всё ясно видел. Ветер, который распахивал двери, шёл от огромного вентилятора. Люстру раскачивала привязанная к ней верёвка, а ножки стола поднимал хитроумный механизм. Такова была безжалостная правда. Как и в тех фокусах, которые Уильям проделывал в детстве, всё было обманом.
Он потянулся через стол, забрал браслет сестры, и мадам Гарриет прочла разочарование в его глазах.
– Медиумы не бесполезны, – сказала она. – Они говорят людям то, что тем нужно услышать. Разве в этом есть что-то плохое?
– Да, если ты ищешь правду.
Мадам Гарриет улыбнулась, коснувшись его руки:
– Надеюсь, вы её найдёте.
Уильям покинул дом в раздумьях. Должен же быть в мире хоть один настоящий медиум? Разве он многого просил? Уильям пообещал себе обязательно отыскать такого. Но он и не догадывался…
Что величайший в мире медиум скоро сам его найдёт.
Уильям сидел в одиночестве за угловым столиком ресторана «Тики», где его сестра могла бы справлять своё двадцатилетие. В этот день он ни с кем не говорил, даже не принимал звонки и сообщения родителей. Он не хотел, чтобы чужие голоса ему мешали. Принесли торт – зефирный, её любимый, – и вместе с растерянным персоналом Уильям пропел «С днём рождения» пустому стулу. Странный парень, не так ли? Всё должно было стать проще. Он надеялся, что боль ослабнет со временем, как перестают ныть больные зубы. Он ждал долгих восемь лет. Уйдут ли вообще эти чувства? Возможно, если получится поговорить с сестрой.
Начало темнеть. Официантка упаковала нетронутый торт в коробку, и Уильям покинул ресторан, чтобы приступить к следующей части мрачного торжества.
Кладбище вечной благодати было одним из самых старых и известных кладбищ в стране. Не замечая времени, Уильям пришёл уже после закрытия. У могилы сестры лежал букет свежих цветов, которые, без сомнения, принесли сюда родители. Надгробие украшала прекрасная гранитная статуя летящего ангела с расправленными крыльями, его струящиеся волосы, казалось, переливались в лунном свете. Уильям присел в грязь, чтобы переставить цветы по своему вкусу. Они были такими же красивыми, как сестра. И жизнь покинет их так же, как сестру, всего через пару дней.
Уильям вынул торт из коробки, положил один кусок у надгробия и отрезал ещё один себе.
