— Что этот смертный там забыл? — поднял голос до полукрика Айдар.
Мало того, что честь семьи запятнана, так ещё за неё сражался человек! Не член дома, а именно безродный смертный, место которого — в земле червей кормить. Гнев жёг прогнившую душу фея. Его прекрасное лицо исказилось в гримасе злобы. Лиса испуганно вжалась в подушку.
— Он спас меня… — пыталась оправдать появление Женьки девушка.
— А ты почему сама за себя не постояла?! Почему это за тебя должен делать смертный?! Ты… Как можно быть настолько бесполезной? Ты — часть нашей семьи и обязана отстаивать её честь даже ценой своей никчёмной жизни! Или понятие чести слишком для тебя сложное?
Вроде бы Айдар говорил это спокойно, но настолько убийственным тоном, что Лисе хотелось сбежать, куда глаза глядят. Она чувствовала себя ничтожеством. Хотя недавно ей было очень приятно, что за неё заступились, ведь это значило, что её жизнь тоже имеет вес! Ведь с детства Лису приучили, что защиты и уважения достойны благородные феи, а такая полукровка, как она, обязана служить, и только.
Женька единственный относился к Лисе как к равной с достойным уважением. А теперь её опять скинули с пьедестала уверенности в пучину унижения, заставили задыхаться от обиды и боли, пока её душа не утонет в отчаянии. Ей хотелось плакать, она прижала ушки к голове, но сдерживала горькие слёзы, ведь не имеет права их пустить, потому что это также позор. Как, оказывается, мало позволено полукровкам.
— Зачем оставил её одну? — с укором в колком взгляде посмотрел на Айдара Женька, который принёс Лисе травяной чай.
— А этот почему свободно шастает по замку?! — предел терпения Айдара истончился до узкой черты, мало того что на них нагло напали, так ещё пленник спокойно себе расхаживает, как барин, и никто за ним не следит, твори что хочешь и где хочешь! Это беспредел!
— Успокойся, я оружие сдал! — спокойно ответил Женька и вошёл в комнату, подошёл к постели Лисы и поставил перед ней маленький столик, кружечка с чаем на блюдечке тихо цокнула, запах выпечки наполнил комнату.
— Оружие?! Тебе… тебе дали оружие?! — у Айдара было самое запоминающееся лицо, которым Женька мог любоваться вечность: эта отвисшая челюсть, молнии из глаз, грозящие спалить персидский ковёр, и кажется из ноздрей вот-вот будет идти пар.
— Правда, против тех фей оно было бесполезным. Раз у вас с ними тёрки, изобрели бы эффективнее оружие! А то в другой раз меня может не быть рядом, — не упустил возможность дать дружественный совет Женька.
— Ах, ты ж! — Айдар хотел кинуться на парня, но тут вошла в комнату спокойной поступью Арина, хватило одного её взгляда, чтобы фей притих.
— Милый совёнок, ты забыл, кому служишь и за кого обязан отдать жизнь? — спросила не без иронии Арина.
— Ты говорила, что мне пора сделать выбор, и я его сделал! Я буду бороться за то, что мне дорого, — кратко ответил Женька.
Лиса смотрела на смертного и поражалась, как он может без страха вот так говорить о том, что думает? Он не страшится смерти? И что значит «бороться за то, что дорого»? Ему дорога свобода? Или речь идёт о ком-то конкретном? Свобода… какое желанное чувство… как бы она хотела тоже её получить. Но разве поступки Женьки не говорят о том, что никто тебе её не даст, пока сам не возьмёшь? А может, Лиса настолько глупа, что ничего не понимает… Так её убеждали с детства. Ведь если повторить сто раз, что ты дура — то ты свято поверишь. Ты дура и обязана служить — два незабвенных закона превратились в клетку для души Лисы и навсегда закрыли её от свободы. Но ведь Женька не считал себя обязанным Арине? Хотя она ему явно дорога, но он дал понять, что не будет слепо служить, как верный пёс. А разве можно отказаться служить? И Лиса в ужасе поняла, что сравнивает себя с человеком! С тем, кого презирала и ненавидела! Как же она запуталась.
* * *
— Скажи, Арина, какая цель «Детей свободы»? К чему вы стремитесь? — спросил Женька, фея увела его подальше от раздраконенного Айдара, пока тот реально не придушил её человека.
— Зачем тебе это знать? — остановившись, спросила Арина, не глядя на него.
Они находились в коридоре на пути к покоям Арины. Она подошла к окну и задумчиво наблюдала, как с неба сыплет снег.
— У всех злодеев есть своя история, которая привела их на путь злодейства. Это константа, — пожал плечами Женька, отшатнувшийся от жуткой статуи, которую не заметил, пока не оглянулся на неё, она ему в сумраке показалась монстром, готовым к броску.
— А если мы — исключение? — Арина улыбнулась не то от его слов, не то от пугливости: странно, на неуязвимых звёздных фей он бесстрашно бросился, а какой-то статуи испугался аж до икоты.
— Не бывает такого! С чего-то вы начинали? Не, ну правда, жуткая рожа! — покосившись на статую, заметил Женька с забавным выражением лица. — Это изваяние изображает Айдара?
— Хих… смотри, чтобы он не услышал, а то и я не спасу! Скажи, тебе что, совсем не страшно? — хихикнула в кулачок Арина.
Она себя мысленно похвалила, что не убила Женьку и не позволила Айдару это сделать, иначе, кто бы её вот так смешил. Но ей стало грустно, жизнь человека — что жизнь бабочки-однодневки — длится всего краткий миг. Что будет, когда его всё-таки не станет? И сердце Арины затрепетало от тоски, лёд на нём дал трещину.
— Страшно? Мне жутко! Я боюсь, что кто-то из фей меня либо сожрёт, либо просто разорвёт на куски. Мне страшно, что мой город покрыл туман и его людей пожирают. Мне страшно за тех, кто мне дорог! Во мне столько страха, временами кажется, что если его обратить в пули, то их хватит, чтобы убить каждого монстра, таящегося в тумане, — поколебавшись, честно признался Женька.
Ему было неловко, скорее всего, Арина разочаруется в нём, ей наверное нужен непоколебимый храбрец.
— Увы, фиговый из меня герой… — признался, наконец, он в своей никчёмности в этой ситуации.
— Какой ты всё-таки дурачок! — Арина рассмеялась теперь в открытую, это не был издевательский смех или ликующий, это был самый тёплый, на который способна сия холодная особа. — Пошли в сад?
— А ты возвращения фей не боишься? — удивился внезапному предложению девушки Женька.
— Боюсь… Хм… — задумалась фея, и её глаза, которые изменились с карего цвета на небесно-голубой, стали тёмными. — Когда-то боялась. Более того, дом «Детей свободы» построен на фундаменте страха и укреплён болью, — её голос стал хриплым от переполнявших её душу терзаний.
Она пошла в сторону выхода в сад. Женька молча поплёлся за ней. Сад, когда-то блиставший в изумрудном великолепии и благоухающий ароматом цветов, превратился в почерневшее царство золы и праха. Лишь снег оживлял его, делая светлее и зрительно просторнее, а свет от фонарей заставлял снежный ковёр блистать миллиардами бриллиантовых звёзд.
— Жаль, а сад мне нравился, — с грустью и поникшим взглядом заметила печальные перемены Арина.
— Наверное, он был красивым… — и Женька поскользнулся и плюхнулся на попу с характерным шлепком. — …ай, не больно… совсем… вообще! — покраснев от боли и стыда, пытался он убедить то ли себя, то ли Арину, которая ему не верила.
