— Блин, не знал, что у меня есть брат! — проговорил задумчиво я.
— Тормоз! Это ты! Только в очень юном возрасте, — как сковородку кто на голову уронил, прогремели слова этой надоедливой старушенции.
— Да понял, понял что это я ещё как сразу увидал этого сопляка тьфу…ты! Меня! То я так нервозно прикалываюсь. У меня реакция такая на стресс. Круто. Я пришелец из космоса. НЛО рыжее. Какая прелесть. Вот две тысячи лет прожил и не знал об этом — и столько ж ещё дальше оставался в не введенье!
— Смотри дальше это ещё не конец! — напутствовала та.
И действительно, дальше картинка происходящего начала ускоряться, как кто включил кнопку ускорения. Вот теперь мама и отец повели пацанёнка, то есть меня, к какой-то покосившейся избушке, дверь которой открыла… до боли знакомая бабулька… Да-да, именно та самая по вине, которой я сейчас заново всё переживаю. Родители поприветствовали её уважительно, а мелкий я начал прятаться опасливо за мамой. Блин, чего я сейчас не такой умный, как тогда — не попал бы в такую переделку. Бабулька бегло поздоровалась с ними и вперила свой цепкий взгляд в рыжего. Мелкий я хищно на неё начал коситься. Так значит, я всегда был такой кровожадный, ну-ну.
— Ух ты! Кто тут у нас? Такой маленький, рыженький и…сладенький! — стала утипутькать старая карга.
— А кукиш тебе, Баба Яга! Я не съедобный! — ответствовала рыжеволосая бестия.
— Аристарх! И не стыдно? С пожилой женщиной так не красиво разговаривать! — нравоучительно говорила мама, погрозив пальцем.
— А чего она на меня пялиться, как медведь на мед! Во-во, голодными глазёнками! Э… э…э! — и мелкий показал бабульке язык.
— Аристарх! Сейчас ты у меня получишь подзатыльник, если не перестанешь грубиянить! — грозно предупредил отец.
— А применение силы — это прямое нарушения прав ребёнка! — начал умничать мелочь рыжая. На лице отца выразилось негодование напополам с возмущением.
— Нет, вы это слышали? И что нам с ним делать? Вы можете на него какой наговор наложить, что бы он стал тихим и послушным? — это мой отец сказал. Ни фига! Я и так робкий, послушный — что по мне не видно? (это была такая плохая шутка, можно смеяться)
— Увы, нрав истинного небожителя навсегда останется при нём — а вот его сверх способности и внешность можно, малость, подкорректировать, да так что его от простого смертного не отличишь. Но! Он всё ровно не будет меняться с течением годичных циклов. Этого я изменить не могу, как дать вечную жизнь смертному. Он высшее существо и навек таким останется. Придёт время и наложенное мной заклинание рассеется без следа и он вновь станет, кем является! — ответствовала бабулька. А родители внимательно внимали ее словам. Опять кадры моей жизни ускорили свой бег. А вот тот самый роковой день, когда ВСЁ и случилось. Я уже подрос эдак до десяти годков, отнюдь не похож уже на упавшую звезду с неба, а вполне себе простой человек.
— Дарья, смотри какой ладный мальчонка и даром, что рыжий, зато белокожий, гляди через шесть лет он сможет очаровывать девушек, особо не стараясь, с такой то выразительной внешностью…:- громким шёпотом сказала одна красна-девица другой, когда они проходили мимо мальчонки. И дружненько начали хохотать, мелкий на них смотрит, как на дур. Неа, я с возрастом, стал более лоялен к женскому полу. Бли-ин, мне сегодняшнему уже две тысячи лет, это убиться тапочкой много! Какой я древний, мля, и как истинного старикашку на молоденьких девушек тянет, на Стасю, например. Стася…
— Эй, ты о чём сейчас думаешь, засранец пришибленный? — раздался оглушительный голос этой доставучей бабуськи.
— Ни о чём… — бесстыдно вру я. А нечего мне мешать думать о развратном…тьфу…прекрасном!
— Ага, а судя по твоей роже, как у мартовского кота при виде кошечки, ты отнюдь не о размножении цветочков подумал! — ехидство так и плескалось в скрипучем голосе старой ведьмы.
— Не правда! — даже возмутился я.
— Ага, я типа, верю. Ну-ну: — и тонна сарказма в голосе моей проводницы во времени.
Ближе к ночи. Когда весь трудовой люд спал, после работ на поле. Пришла в деревню беда-смерть в лице злого чародея из Темного мира… Опа! А я и забыл что это Змей губителем моей деревни стал, только тогда его иначе как Дэзарен ван Дарэн не величали, урод галимый. И тут началось истинное побоище — этот выродок взрывными заклинаниями без предупреждения, подло начал сносить одноэтажные (раньше других-то и не было) домики. Щепки летели в одну сторону, предметы утвари в другую. Поднялся крик-гам. Люди не поймут, что случилось — думают, пожар начался, иль кочевники напали. И им не вдомёк, что их противник один-одинёшенек чародей злой (Змей тогда был никто и звали его никак). Народ пытается тушить дома — тщетно. Змей либо заново поджигает, либо убивает тушащих пожар. Вот очередь и до моего дома настала. Конечно, от переживаний, нахлынувших на меня волной, я хотел помешать Змею. Да только это уже боле не моё время. И по сему, влиять на события я не могу. От осознания своего бессилия в данной патовой ситуации меня такая злоба взяла, если бы эта старушенция не догадалась стряпаться от меня — я б на ней зло ненароком выместил. И по делам было б, нечего меня заставлять заново переживать всю ту боль, что довелось познать.
— Ты что творишь, ирод? — вылетел мой отец из дома с мечом на голо и пытался атаковать чародея, ему б удалось — да Змей хитрый и изворотливый, как и все гады. Подлый гад выкрутил отцовую руку, держащую меч и тот выронил его.
— А ты у нас здесь самый смелый, да? — шипел Змей на ухо папы. Но отец не боялся скорой гибели — я видел в его глазах лишь жажду защитить нас с мамой, во что бы не стало, как я защищаю друзей и Стасю сейчас. И даром, мы не родня — ведём себя одинаково: безрасудствено и самопожертвенно. Я улыбнулся этой мысли. А по щеке потекла одна единая слеза: — Скажи, мне, мил человек, не падала ли звезда в ваших землях? Алая-алая с золотым пламенем? Если скажешь правду — пощажу и тебя, и семью твою. Даже награжу! Я добрый! К тем, кто мне полезен.
— Ничего я тебе не скажу! Темномирец, посланник чёрных сил! Тьфу, — и плюнул мой родственник названый в лицо Змея презрительно.
— Зря! — вытираясь рукавом, ответил сухо Змей и свернул шею моему папе. Я не осознано дёрнулся, как бы это меня там сгубили. Папа… Взорвалась в моём сердце всеобъемлющая боль миллионами осколков и начала рассекать его на части. А душу твари боли рвали, как голодные псы. Я взглядом проследил за опавшим телом отца. А в горле застрял предательский ком, я не осознанно сжал руки в кулаки, забыв о когтях, за что и поплатился — когти впились в плоть, потекла кровь — да мне было всё ровно, ведь боль душевная была в тысячу раз сильней. Но тут из дома выбежала насмерть перепуганная мама. Как увидела убитого отца, сразу самозабвенно бросилась к его телу. Нет! Милая, мама, беги, ибо тоже погибнешь, как отец!
— Неужели я ни чем не могу помочь ей? — мрачно спросил я и на мое лицо упала черная тень.
— Нет! Только наблюдать! — после заминки ответила ведьма.
