И она растянулась на кровати, раскинув руки, с видом абсолютной покорности судьбе.
— Я ведь пойду сегодня в колледж, да? — неуверенно поинтересовалась девочка.
— Да! — кивнул отец. — Мы тут подумали и решили, что даже если это будет стоить тебе больших усилий после того, что тебе пришлось пережить вчера вечером, будет разумнее, если ты пойдешь. Практически наверняка о происшедшем сообщили в полицию, хотя бы из-за разгромленной лаборатории. А исходя из того, что вы с Гюсом рассказали, МакГроу наверняка позаботился о том, чтобы заставить замолчать мадмуазель Кревкёр. Она слишком много видела. Если тебя начнут расспрашивать, а совершенно точно будут, необходимо, чтобы ты себя вела естественно и подтвердила, что МакГроу проводил тебя до выхода, как он обычно провожал других. Ты понимаешь?
Окса кивнула.
— Мы знаем, что тебе это трудно, очень трудно. Но жизненно необходимо, чтобы никто даже не заподозрил, что произошло на самом деле, — продолжила Драгомира. — Смотри внимательно, слушай и увидишь, что МакГроу будет вести себя точно так же. Он тоже не может допустить, чтобы кто-то узнал о реальном положении вещей, ни о нем, ни о нас. Пусть мы ничего плохого не сделали, запомни, что у нас будут крупные неприятности, если кто-то узнает, кто мы, а главное — что мы можем. Теперь тебе известно, чем мы отличаемся от других, и как это может выглядеть в глазах тех, кто такими способностями не обладает… Ты не сильно ошибалась, когда воображала, что секретные или правительственные службы дорого бы дали, чтобы изучить людей вроде нас. И когда я говорю «изучить», то преуменьшаю… Никому ничего не рассказывая, мы себя защищаем, и сегодня эта задача возлагается на тебя. Мне жаль, что приходится так много от тебя требовать. Но нам в течение пятидесяти лет удавалось хранить нашу тайну и оставаться незамеченными…
— Да, знаю, — удрученно сказала Окса. — Но как же мадмуазель Кревкёр?
— Мы пока ничего не можем для нее сделать, детка, — глухо ответил Павел.
Когда Пьер Белланже высадил Оксу и Гюса у колледжа, он тоже, как и ребята, почувствовал царившую там нервную атмосферу. Бросив на детей ободряющий взгляд, Пьер проводил их глазами и уехал только тогда, когда они миновали вход.
— Да тут, похоже, все на ушах… — шепнул Гюс на ухо подруге, искоса поглядывая по сторонам.
Окса не ответила. На ее лице, бледном и осунувшемся, читались глубокая усталость и напряжение, которые ей не удавалось скрыть.
Друзья прошли мимо группок учеников, громко обсуждавших события. Слова «полиция» и «лаборатория» фигурировали практически во всех разговорах, что не улучшило и без того нервозного состояния Оксы. Мерлин Пуакассе, поджидавший их у шкафчиков, первым сообщил новости:
— Привет, Окса! Здорово, Гюс! Слышали? Лабораторку вчера вечером разнесли, там полный разгром! Разломано все, буквально все! Даже керамические рабочие столы, прикиньте? Полиция приехала, но похоже, никто представления не имеет, кто это сделал. Потрясающе, правда?
Окса с Гюсом изобразили удивление, причем весьма убедительно, как им казалось. Как быстро выяснилось, они заблуждались. Потому что Мерлин, хитро глядя на Оксу, наклонился к ней ближе и доверительно прошептал:
— Я знаю, что произошло, Окса… Я все видел!
Эти слова возымели эффект разорвавшейся бомбы. Гюсу показалось, что у него кровь застыла в жилах, и он двинулся на Мерлина, изобразив возмущение:
— Да что ты несешь?
— Я прошел за тобой, когда ты проскользнул следом за мадмуазель Кревкёр в дверь, — сообщил Мерлин, наблюдая за реакцией Гюса. — Я подозревал, что творится что-то необычное… И видел, как Окса отбросила МакГроу к стенке, не прикоснувшись к нему… И видел, как вы оба поднялись в воздух, чтобы перебраться через стену…
— Не неси околесицу! — процедил сквозь зубы Гюс.
— Тебе вроде здорово досталось, Окса, — продолжил Мерлин, не давая себя сбить. — Но я с радостью констатирую, что тебе гораздо лучше, ночь явно пошла тебе на пользу. Можно сказать, это просто волшебное восстановление!
— Перестань нести чушь, — буркнул побелевший Гюс.
— Брось, Гюс, — махнула рукой Окса. — Ты же видишь, он все понял…
— Так, значит, ты волшебница, да? — Мерлин прямо подскочил.
— Ты ведь уже давно это подозревал, разве нет? — хмыкнула Окса, пристально глядя на Мерлина. — Но никому не говори, я тебя прошу! От этого зависит жизнь многих людей!
— Да? — выдохнул Мерлин, пораженный выражением горящих глаз девочки.
— Обещаю, что все тебе расскажу, если поклянешься молчать.
— Окса! — Гюс был в шоке.
— У нас нет выбора, Гюс, — буркнула Юная Лучезарная, повернувшись к другу. — Начнем отрицать, он будет разнюхивать и дальше, и все станет еще хуже… К тому же я уверена, что на него можно положиться, — добавила она чуть громче, снова пристально поглядев на Мерлина. — Не так ли, Мерлин? Повторяю: скажешь кому хоть слово — поставишь под смертельную угрозу жизнь многих, начиная с меня.
Мальчик вздрогнул, смущенный пристальным взглядом девочки, к которой был весьма неравнодушен, а также суровостью ее требования.
— Я понимаю, — кивнул он. — Можешь на меня рассчитывать. А МакГроу? Он такой же, как ты?
— МакГроу? Все гораздо хуже… — ответила Окса, глядя, как мерзкий препод входит во двор.
— Во всяком случае, ты классно его отделала! — с нескрываемым восторгом прокомментировал Мерлин. — Ух ты! Ну и рожа у него! Будто в куст шиповника упал!
МакГроу и впрямь только появился, с мрачным видом и расцарапанной физиономией. Все ученики, которые его заметили, провожали педагога любопытными взглядами. А некоторые даже осмелились прыснуть со смеху.
Гюс и Окса отнюдь не разделяли всеобщего веселья, и им совсем уж стало не до смеха, когда МакГроу развернулся в их сторону. Не сводя с них глаз, он притормозил, и Окса отметила изумление в его взгляде, когда препод уставился на нее, наверняка отметив отсутствие всяких следов вчерашней жестокой схватки. Далее МакГроу проследовал мимо, с высоко поднятой головой и прямой спиной, и исчез за углом коридора.
Через десять минут после начала урока французского в класс с хмурым выражением лица зашел директор, месье Бонтанпи.
— Информирую вас, что мадмуазель Кревкёр сегодня не будет. Соответственно, у вас самоподготовка с десяти до двенадцати. И вот еще что. Окса, пройдите, пожалуйста, со мной. Я ее быстро верну, месье Лемэр, — обратился он с натянутой улыбкой к учителю французского.
Окса встала и пошла с директором, тщательно следя за своей походкой, чтобы не хромать. Коленка больше не гнила, но все же еще довольно сильно болела. Девочка подумала, что ей нужно быть сильной. Сильнее, чем обычно.
— Инспекторы полиции проводят расследование по поводу разгрома лаборатории, — бесцветным голосом сообщил девочке месье Бонтанпи. — Они всего лишь хотят задать вам пару вопросов, вы не волнуйтесь.
