— Ты очень талантливая, Окса. Но, пожалуйста, будь осторожна. Я сам всегда старался избегать этим пользоваться. Нет, желание-то у меня возникает, а как же, но я слишком опасаюсь, что кто-то начнет задавать вопросы.
— Сдерживаешься, да?
— Да нет, не сдерживаюсь! Но ни за что не хочу, чтобы это вышло наружу. Это вопрос инстинкта и самозащиты. Но ты не совсем такая, как я. Это одновременно и лучше, и хуже, потому что ты — Лучезарная!
Павел грустно взглянул на дочь. Усталая улыбка еще больше состарила его лицо.
— Папа? А ты открыл в себе эти способности еще в России? Ты ведь там родился, да?
— Да. Тогда это был еще Советский Союз. Точнее, я родился в Сибири. Когда твоя бабушка, Леомидо и Абакум бежали из Эдефии, то оказались в местности, ни капли не похожей на то, что им доводилось видеть прежде. Сибирь стала настоящим кошмаром для Внутренников. Мгновенно перенестись из теплого, солнечного, плодородного края в холодную и недружелюбную Сибирь — контраст, скажу я тебе, чудовищный. Твоя бабушка была в ужасе. Только представь: она счастливо жила с родителями в краю, полном гармонии и изобилия, и вдруг в считанные часы все перевернулось: хаос, бегство, одиночество. И Сибирь. Ты ведь наверняка слышала о Сибири, детка?
— Да, это место в России, куда ссылали противников политических режимов?
Павел весело и изумленно глянул на нее.
— Это не первое, что пришло бы мне в голову… Но я иначе смотрю на вещи, Сибирь — моя родина. Однако ты не ошибаешься. Она стала местом ссылки совсем не случайно. Там на протяжении сотен километров можно не встретить ни единой живой души, разве что животных и духов природы. Это настоящее царство природы, великолепное и жестокое, там природа правит всем — и жизнью, и смертью. Абакум, юная Драгомира и Леомидо бродили много дней, трясясь от холода. В Эдефии температура никогда не опускалась ниже плюс двадцати градусов, снега отродясь не водилось, так что представляешь, каково было их потрясение! Абакум кормил их корешками, ягодами и рыбой, выловленной в реке. Благодаря Огнедую — магии огня — они могли согреваться. А это главное, если хочешь выжить в тех местах.
Через несколько дней странствий они повстречали удивительного человека, могущественного шамана по фамилии Мечков, жившего в маленькой изолированной деревушке на опушке леса. Быстро надвигалась зима. Шаман дал кров всем троим на долгие зимние месяцы, чтобы потом проводить их до большого города, когда потеплеет.
Они с Абакумом быстро нашли общий язык и стали чуть ли не братьями. Они были очень похожи. Оба умели слышать и понимать природу, общаться с ней. Это от них Драгомира узнала о силе растений. Она была очень способной ученицей. Когда наступила весна, только Леомидо захотел уйти. Он пересек Европу и добрался до Великобритании, где и стал тем знаменитым дирижером, которого ты знаешь. А через двенадцать лет родился я, в той самой сибирской деревушке.
— Значит… твой отец — шаман Мечков?
Павел тихонько рассмеялся.
— Нет, ему тогда было больше ста лет! Мой отец — его внук. Жизнь в Сибири была тяжелой, но мы были счастливы вместе, пока мне не исполнилось восемь. Тогда все рухнуло. Моего отца убили спецслужбы, кроме того, политическая обстановка стала такой сложной, что нам пришлось стремительно покинуть нашу деревушку. Абакум поехал с нами, он ведь поклялся Малоране защищать Драгомиру. И хотя она давно стала взрослой женщиной и матерью, он все равно держал слово. Нам было очень сложно выехать из СССР, шла холодная война… Сбежать за границу можно было лишь с риском для жизни… Твоя бабушка с Абакумом тогда изрядно попользовались своими умениями, нам это очень помогло. Но мне кажется, без Леомидо у нас ничего бы не вышло. Тогда он со своим оркестром был в мировом турне и во время его гастролей в Санкт-Петербурге — тогда этот город назывался Ленинград — нам удалось тайно покинуть Россию.
— А каким образом? — рассказ отца захватил Оксу.
— Представь себе, он выдал нас за своих музыкантов. Это было ужасно рискованно, он мог все потерять. Даже жизнь. Труднее всего было найти выход со мной. Ну как можно было объяснить присутствие в оркестре восьмилетнего ребенка? А очень просто: всего лишь пожертвовав виолончелью и спрятав меня в ее футляре! Перед вылетом за границу спецслужбы внимательно осматривали футляры контрабасов, в которых можно спрятать взрослого человека, но, к счастью, футлярам от виолончели они уделяли куда меньше внимания. Должен тебе сказать, благодаря Леомидо мы легко отделались. Он стал весьма хорошо вписавшимся в реальную жизнь Беглецом…
— Но и вы тоже! — заметила Окса.
— Да, мы тоже. Хотя поначалу мы жили в весьма своеобразном окружении. Первые восемь лет жизни вокруг меня были только такие люди, как твоя бабушка и Абакум, которые никогда не скрывали своего могущества, так же как мой отец, дед и прадед, бывшие очень сильными шаманами… Прибавь к этому относительно изолированное существование в далекой сибирской деревушке, и ты поймешь, какое у меня было представление о мире!
Для меня родная деревня была всем, это была чудесная жизнь! Хотел бы я, чтобы это длилось вечно… Потому что то, что я потом узнал о людях, меня совсем не порадовало. Должен тебе сказать, что моя адаптация к внешнему миру проходила трудно. А бабушке с Абакумом было еще хуже! Они-то прожили в глухой глубинке двадцать один год! Но, несмотря ни на что, они все преодолели, чем я не устаю восхищаться, и вписались в этот новый мир с удивительной легкостью. Но я-то знаю, каких внутренних сил им это стоило. Думаю, Леомидо быстрее других понял, что необходимо покинуть наш маленький коллектив, если он хочет прижиться Во-Вне. Он быстро расстался с надеждой вернуться в Эдефию, в отличие от твоей бабушки и Абакума, которые, в некотором смысле, продолжали существовать, как прежде. Правда, при температуре градусов на тридцать ниже…
Мы трое жили как бы в другом мире: магия, необычные способности и наши существа были постоянной частью нашей повседневной жизни, деревенские нас принимали такими, как есть, и уважали. Все было нормально! Я лично считал, что весь мир такой же, как вокруг нас. Но едва мы покинули это место, пришлось быть предельно внимательными, а самое главное — научиться притворяться. Я ведь представления не имел, как живут обычные Внешники…
— Ты никогда не видел нормальных людей? — перебила Окса. — Э-э… Прости, папа, я не имела в виду, что ты не нормальный…
— Я понял, не переживай. Говоря о «нормальных Внешниках» я подразумеваю тех, кто не мог принять наше отличие. С тех пор наши способности стали тайной, которую нужно было хранить во что бы то ни стало. Впрочем, я быстро это усвоил на собственном опыте…
— Как это? — снова перебила его Окса.
— Леомидо помог нам обосноваться в маленькой тихой швейцарской деревушке в горах. Драгомира быстро записала меня в школу…
— Тогда ты впервые шел в школу?
— Нет, у нас в сибирской деревне школа была. Да и родители меня многому научили.
— А… как ты решил проблему с языком? Ты ведь говорил по-русски, да?
