— Я его изолировал, — хмуро сообщил он. — В глухой комнате, откуда он не сможет сбежать. Он и впрямь как с цепи сорвался, и это странно. Но продолжим знакомство, если не возражаете, — продолжил брат Драгомиры уже более веселым тоном. — На чем мы остановились?
— А у тебя много таких существ? — поинтересовалась Окса, слегка потрясенная сценой, устроенной отвратительным созданием.
— Как Гнусень? Нет, он, к счастью, один такой! Но что касается остальных, то их с десяток разновидностей, что в целом дает двадцать существ… Как видишь, Гюс, я совсем не одинок! — подмигнул мальчику Леомидо.
— Да уж, это точно! Вам тут не скучно! А растения? Они из той же серии? — спросил Гюс, увидев, как Драгомира извлекает из Минимерки крошечные растения.
Как только растения приобрели обычный размер, Бабуля Поллок расставила их рядом с им подобными, и началось оживленное общение методом соприкосновения шелестящей листвой, сопровождаемым радостными вздохами.
— Ну да, более-менее, — ответил Леомидо. — У каждого растения свои свойства, но это не новость. Тут что Во-Вне, что Внутри, все одно и то же. Единственная разница, что у растений из Эдефии есть ярко выраженная личность, а также язык и средства общения, адаптированные для человеческого понимания. И наоборот. О, Драгомира! Тебе удалось привезти Горанову? Браво! Снимаю шляпу! А мне вот мою иногда с трудом удается вынести даже на огород, настолько она нервничает…
— Я привезла тебе мазь на основе гребешка Простофили, она должна помочь. Будешь втирать ей в листья, а потом расскажешь мне, каков был результат… — сообщила Драгомира и специально для юных гостей добавила: — Горанова — это растение Фей-Без-Возраста. Ее сок напоминает ртуть. И если смешать его с ДНК какого-нибудь человека, то это позволяет создавать уникальные субстанции, с помощью которых мы делали Гранокодуй. Операция очень точная и сложная, и в Эдефии только Абакуму было дозволено ее проводить. Твой Гранокодуй, Окса, содержит капельки этого сока, которые Абакум смешал с твоими волосами, снятыми мной с твоей расчески. Так вот, у Горановы есть два слабых места: она чрезвычайно пуглива и очень чувствительна к стрессам.
Друзья подошли к растениям, просочившись между толпящимися существами, которые откровенно радовались встрече с себе подобными.
Обе Горановы были уже вовсю увлечены беседой:
— Какое жуткое путешествие! Я чуть не умерла… Ты только, представь, на самолете! САМОЛЕТЕ! Ничто бы меня не спасло…
— Как я тебя понимаю! Мне однажды довелось на нем лететь, и у меня возникла хлорофильная гипервентиляция. Я думала, мои жилки лопнут! Как вспомню…
Растеньице так отчаянно затрясло листочками, будто поднялся сильный ветер, а потом вдруг неожиданно поникло.
Окса, вскрикнув, прижала ладонь к губам. Ей уже доводилось присутствовать при подобной сцене, но от этого она не перестала быть менее впечатляющей.
— Караул! — закричала вторая Горанова. — На помощь! — и все ее листочки в свой черед поникли вдоль стебля.
Окса и Гюс пришли в изумление.
— Осень пришла! — тут же завопили Вещуньи: из-под пиджака Леомидо торчали только их головки. — Внимание! Листья опадают, это осень! Все в укрытие!
— А что такое осень? — хором поинтересовались Простофили. — Каждый день что-то новенькое, ну разве тут за всем уследишь?
Окса так заразительно расхохоталась, что Гюс, Драгомира и Леомидо невольно к ней присоединились.
— Они неотразимы! Я их обожаю, ба! О-БО-ЖА-Ю!
— Офигеть… Просто офигеть… — вторил ей Гюс, не сводя глаз с пребывающих в глубоком обмороке Горанов.
— Кхе-кхе…
— По-моему, Фолдинготы пытаются нам что-то сказать, — указал Леомидо на упитанных созданий.
— Еда завершила последнюю стадию готовности! Приглашение проследовать к столу дано должно быть срочно, — сообщили Фолдинготы и тут же добавили, обращаясь к Леомидо, — если будет на то ваша воля.
— Их способ изъясняться ничуть не уступает талантам ваших Фолдинготов, Драгомира! — отметил Гюс.
— Неужели? — улыбнулась Драгомира. — Давайте-ка заведем всех этих малышей внутрь и пойдем есть!
— Самый потрясающий день в моей жизни, — зевая, сообщила Окса.
Растянувшись на диване лицом к огромному камину, в котором потрескивал огонь, вместе с Гюсом, зевающим так же отчаянно, она подводила итог дня.
Ужин был превосходным — если не считать традиционного валлийского блюда с луком-пореем, который Окса терпеть не могла. Атмосфера была чудесной. Глядя на танцующие языки пламени, друзья с трудом боролись со сном, постепенно проигрывая битву.
— И все же… — сонным голосом пробормотал Гюс, — мазь на основе гребешка Простофили… бу-э-э-э…
— Это не самое странное, что мы сегодня видели, признайся, — заметила Окса не менее сонно.
— Гребешок Простофили…
Продолжением и концом фазы Гюса послужило его тихое посапывание, к которому почти тут же присоединилось посапывание Оксы.
В крошечной комнатке, в самой глубине жилища Леомидо, всякие необычные существа тоже спали в своих обитых мягкой тканью ящиках после бурных обсуждений дневных событий. Какой захватывающий был день!
37. В программе — левитация
В окно светило бледное солнце. Окса открыла глаза и с удовольствием потянулась. Где это она? Ах, да! У Леомидо, в очаровательной маленькой комнатке, куда вчера прибрела почти в сомнамбулическом состоянии…
В камине догорело полено, издав напоследок громкий треск, окончательно разбудивший девочку. Окса встала и отдернула занавеску, чтобы открыть окно. Вид из него открывался великолепный и не имел ничего общего с панорамой ее городской комнаты. Тут вокруг повсюду, насколько хватало глаз, простиралась зелень. Слышался щебет птиц и музыкальным фоном доносился шелест моря. Как же это приятно!
— Доброго дня, Юная Лучезарная! Пошел ли сон на пользу?
Окса наклонилась и увидела в огороде обеих Фолдингот — и Драгомиру, и Леомидо. Обе держали в каждой руке по салату-латуку.
— Все отлично, спасибо! — помахала им девочка.
И впрямь чувствуя себя отменно, она решила сходить проведать Гюса. Если верить ее довольно смутным полусонным воспоминаниям, он должен вроде бы занимать соседнюю комнату.
Прижавшись ухом к двери, Окса постучалась.
— Э-э… Открыто! — раздался голос приятеля.
— Ну что, снились тебе гребешки Простофили, или как? — Окса как кошка запрыгнула к нему на кровать.
— Привет, Окса… Я дрых, как сурок!
— Ага, сурок, который храпит как медведь! — хихикнула Окса. — Я тебя слышала даже через каменные стены метровой толщины!
— Да ладно тебе… — пробурчал Гюс, пряча улыбку.
