Окса на второй Куропатке также пребывала практически в состоянии полного блаженства. Ей казалось, что все ее мускулы, сосуды и даже кости растаяли. Повторив позу Гюса, она прилегла на теплую и мягкую шею птицы. Было тихо, слышался лишь шелест утесника и камышей на берегу, и негромкое шлепанье птичьих лап по воде.
Куропатки двигались вдоль противоположного от причала берега, когда та, что везла Оксу с Драгомирой, вдруг испустила пронзительный крик, как от сильной боли. Она начала отчаянно крутиться, хлопая крыльями с яростью, которую явно не могла сдержать.
— Ба! Что происходит? — закричала Окса, стараясь удержаться на гигантской птице.
— Не знаю! Сохраняй спокойствие, лапушка, мы сейчас подведем их к берегу!
Драгомира наклонилась и частично обняла внушительное тело Куропатки, которая с громким клекотом забилась еще сильнее. Леомидо с Гюсом попытались приблизиться к ней, но белая Куропатка с такой силой колотила крыльями по воде, что им пришлось держаться на расстоянии, чтобы не опрокинуться.
Драгомире, цеплявшейся за покрытое перьями тело птицы, было все труднее сохранять равновесие.
— Окса! — крикнула она. — Держись крепче! Не отпускай шею, я сейчас нырну!
— Но, ба! Вода же ледяная!
Предупреждение не произвело на Драгомиру ни малейшего впечатления: пожилая дама уже прыгнула в воду… Платье распустилось вокруг нее, как гигантская бирюзовая кувшинка.
Драгомира быстро доплыла до хвоста Куропатки, и, активно работая ногами, начала толкать вперед бедную птицу. К сожалению, Куропатка не сдвинулась ни на сантиметр…
— Ну ладно. На крупные беды решительные меры… — пробормотала Драгомира. Мокрые волосы липли к ее лицу.
Окса обернулась, и чуть не упала при виде представшего перед ней зрелища. Драгомира действительно променяла плаванье на другой способ передвижения: теперь Бабуля Поллок шагала по поверхности озера, как по асфальту! Стоя на воде — на воде! — она всей спиной навалилась на Куропатку, словно двигала шкаф или сломавшуюся машину, упираясь ногами, что в данном случае оказалось более эффективным, чем плавание.
Леомидо, поняв задумку сестры, направил ей на помощь рыжую Куропатку. Так, с помощью понуканий и толчков, они довольно скоро достигли берега.
Леомидо спрыгнул на землю и помог спуститься Оксе и Гюсу.
— Отойдите назад, ребята! — приказал он.
— Мы тебе поможем!
— Нет! — отрезал Леомидо. — Отойдите от края!
Он с грехом пополам вытащил Куропатку на сушу, уцепившись за ее шею, а Драгомира подталкивала птицу сзади.
— Пуф! Я уже думала, что ничего не выйдет! — вздохнула промокшая с ног до головы Бабуля Поллок.
Леомидо поспешно набросил на плечи сестры свой бархатный пиджак, а потом обратился к Гюсу.
— Гюс, мальчик, не слетаешь в курятник? Там увидишь шкаф. Открой и принеси оттуда все покрывала!
Гюс тут же со спринтерской скоростью рванул к курятнику. И через три минуты Драгомира уже походила на мумию, с ног до головы завернутая в несколько слоев пледов, после чего тут же перестала стучать зубами и покрываться гусиной кожей.
— Что это с ней, ба? — спросила Окса, глядя на извивающуюся Куропатку.
— Не знаю! Впервые Куропатка так себя ведет! О! Смотрите! Она ранена!
Действительно… И рана птицы была весьма необычной: одна из ее лап словно остекленела! Бедная птичка тщетно пыталась ею пошевелить, и ее крики боли, сперва пронзительные, постепенно перешли в трогательные протяжные стоны.
— Леомидо? Ты думаешь о том же, что и я? — спросила брата Драгомира, не отрывая глаз от Куропатки.
— Боюсь, что так… — хмуро ответил ее брат.
Повисло тяжелое молчание, отчего жалобные стоны Куропатки зазвучали еще более жутко.
— Да скажите же, что происходит! — взволнованно потребовала Окса.
Драгомира и Леомидо, хмуро глядя на остекленевшую лапу птицы, казалось, погрузились в размышления. Наконец Леомидо поднял голову, посмотрел на Гюса и Оксу и, стараясь скрыть дрожь в голосе, глухо произнес:
— Это Ледоцинт… Один из Черных Шаров…
Леомидо остался с раненой Куропаткой, а Драгомира, семеня в коконе из пледов, отвела ребят в дом, изо всех сил стараясь как можно тщательней скрыть от них свою озабоченность. И теперь все трое, глубоко дыша, чтобы унять отчаянное сердцебиение, сидели в большом зале.
— Гюс, Окса, ждите меня тут! — решительно заявила Драгомира. — Я запру двери, а вы не выходите отсюда ни под каким видом! Если возникнут хоть малейшие проблемы, отправьте ко мне вот этого Быстреца, хорошо? Как вы догадываетесь по его имени, он очень быстрый. И сможет меня предупредить в случае чего.
Похожее на ласку существо высотой сантиметров двадцать, с длинными полосатыми ножками, подскочило к ребятам и гордо встало перед ними, готовое действовать.
— Я вернусь максимум через полчаса. Пойду переоденусь — не хотелось бы получить воспаление легких, это сейчас было бы совершенно не ко времени, — сказала Драгомира будто самой себе.
Затем, уже адресуясь к ребятам:
— Я отнесу Леомидо мазь, чтобы обработать лапу бедной Куропатке. Фолдинготы, я поручаю вам этих детей!
Окса как раз размышляла на тему, что же это за таинственный Ледоцинт такой. Но, заметив странную гримасу на лице бабушки, решила отложить все вопросы до лучших времен. К тому же Драгомира уже ушла, не забыв запереть за собой дверь на ключ.
Окса и Гюс потрясенно переглянулись.
— Ну и ну! Хотелось бы мне знать, что тут происходит! — прокомментировал Гюс.
— Я тебе сейчас расскажу, как мне все это видится, — негромко ответила Окса. — Насколько мне известно, Черные Шары — это очень опасные Граноки, некоторые даже смертельные. Изменники их разработали, чтобы совершить переворот в Эдефии. Я уже видела в Оковиде человека, в которого попали одним из этих Граноков, и могу тебе сказать, зрелище было жуткое. Должно быть, этот самый Ледоцинт из той же серии. И это означает, что Куропатку атаковал какой-то Изменник!
— Изменник? Да ты спятила, старушка! Как такое возможно?
— Не знаю я, Гюс! Фолдингота? — Окса повернулась к маленькому существу, не сводящему с нее глаз. — Ты ведь сказала, что на территорию этой ночью проник кто-то посторонний, так?
— Да, Юная Лучезарная, истина в этом, — ответила Фолдингота.
— А что тебе еще известно? Скажи мне! Я — Юная Лучезарная! — приказала Окса более резко, чем ей бы хотелось, отчего сама слегка покраснела.
Она впервые воспользовалась своим статусом, и ей было немножко стыдно этим злоупотреблять в отношении такого предупредительного существа, как Фолдингота. Девочка уже собралась извиниться, когда маленькая домовая, глядя на нее встревоженными глазами, напряженно произнесла:
