Преподавателю английского сказать особо было нечего, кроме как присоединиться к похвалам, щедро отсыпанным Оксе другими учителями и выразить восторг по поводу уровня знаний — да здравствует Полилингва! — и великолепного произношения Оксы, быть может, лишь чуточку галльского…
И настал черед МакГроу.
— Самое лучшее — напоследок, — пробормотал Павел, стиснув зубы.
У Мари вдруг закружилась голова, и она вцепилась в предплечье мужа, чтобы сохранить равновесие. Павел, напрягшись, крепко взял жену за руку и решительно направился в конец класса, а за ним проследовала таинственная тень, которая скользнула к шкафу и там застыла.
МакГроу поднял глаза и хмуро предложил паре сесть.
— Вы..? — спросил он.
— Мари и Павел Поллоки, родители Оксы. Добрый вечер, месье Ортон! — холодно поздоровался Павел.
Учитель скрестил руки на груди.
— Понятно…
— Хорошо ли успевает Окса в той области, что касается вас, месье Ортон? — ледяным тоном продолжил Павел.
Мари с беспокойством глянула на мужа и увидела, как у того на виске бьется жилка, тогда как сама она чувствовала себя так, будто из нее высосали все силы. Мари буквально ощущала ярость, заливавшую каждую клеточку тела и сердца Павла. Да и взгляд его, безусловно, выдавал его истинные чувства, потому что лицо МакГроу исказилось.
— Она учится блестяще. Я просто сожалею…
— Да? — язвительно перебил его Павел. — И о чем же вы «просто сожалеете»?
Оставаясь совершенно неподвижным и держа руки на коленях, он мельком взглянул на стоявшую на парте бутылку с водой, свинтив взглядом крышку, отлетевшую к потолку. Затем бутылка поднялась в воздух и поплыла к МакГроу.
Потрясенная Мари повернулась к мужу, одновременно и напуганная, и предвкушающая то, что неизбежно должно было произойти.
Подчиняясь безмолвному приказу Павла, бутылка вылила свое содержимое на спину учителя, вымочив того до нитки.
Лицо МакГроу потемнело, а потом он недобро улыбнулся:
— Ребячество…
Глядя на Павла, препод поднял кулак и резко разжал пальцы. С его ладони сорвалось жуткое насекомое и полетело к Поллокам. Хироптер Мертвая-Голова! В нескольких миллиметрах от лица Павла летающее чудище остановилось и раскрыло свою страшную пасть, демонстрируя два ряда острых, как бритва, зубов.
Мари прижала ладонь ко рту, чтобы подавить крик ужаса, который наверняка привлек бы внимание к их странной троице. Из разверстой пасти насекомого шел невыносимый запах тухлого мяса, и Павел машинально отмахнулся, как бы от надоедливой осы. Хироптер мгновенно исчез, слово это была галлюцинация или кошмарный мираж.
Подавив тревогу, Павел повторил свой вопрос, скрипнув зубами:
— Так о чем вы сожалеете насчет Оксы?
— У нее отвратительный почерк! — с вызовом бросил Мак-Гроу.
Костяшки его пальцев на скрещенных руках побелели от напряжения.
— Вы первый говорите нам об этой… катастрофе, — с иронией заметила Мари.
— Месье Ортон, — тихо произнес Павел, наклонившись к своему врагу, — я хочу внести ясность. Мы знаем, кто вы, а вы знаете, кто мы. Вам также известно, что у нас есть кое-какие козыри, начиная хотя бы с нашей численности…
— Месье Поллок, — перебил его Ортон-МакГроу тем же тоном, — мои козыри не уступают вашим, уж поверьте. И имейте также в виду, что у меня нет привычки отступать при возникновении препятствий.
— Мы куда больше, чем обычное препятствие, месье Ортон. И я сильно сомневаюсь, что в этот раз вы добьетесь своего.
— Сомневайтесь на здоровье, месье Поллок. Сомневайтесь…
На этом Мари с Павлом встали и, бросив напоследок ледяной взгляд на Подлеца, вышли из кабинета. Загадочная тень скользнула за ними.
— Ладно. Совершенно ясно, что мы должны удвоить бдительность. Наглости Ортону, похоже, не занимать!
Как и договаривались, Поллоки и Белланже встретились после беседы с учителями, чтобы обменяться свежими впечатлениями. Абакум тоже присутствовал.
— По-моему, главное — нельзя его недооценивать. Его самоуверенность отнюдь не блеф. Этот человек очень могуществен, этого ни в коем случае нельзя упускать из виду, — подчеркнула Драгомира. — Он уже был таким в Эдефии, мы это видели, верно, Абакум?
— Да, ты права. И я полагаю, что все эти годы он совершенствовал свои умения, в отличие от большинства из нас. К тому же ничто не доказывает, что он один. Как он вел себя с вами? — спросил Абакум у Пьера и Жанны Белланже.
— Невозмутимо, цинично и самоуверенно! — ответил отец Гюса. — Мы порекомендовали ему оставить детей в покое, а он лишь сказал «Или что? Вы сдадите меня полиции?». Он отлично понимает, что мы тоже должны быть очень осторожны и скрытны, впрочем, как и он сам, и насчет нашего происхождения и наших возможностей. Разговор был коротким, если не считать, что мы друг другу угрожали, как два петуха на заборе.
— Ну, по крайне мере, теперь нам все ясно. Продолжим постоянно охранять ребят. Кстати, по-моему, будет неплохо, если я на эти выходные заберу Оксу к себе, как считаете? — поинтересовался Абакум.
Все с серьезным видом закивали. Кроме Павла, который положил ладонь на руку жены, с болью посмотрев на нее, и хрипло сказал:
— А у нас есть право голоса? Вообще-то мы ее родители…
Драгомира грустно взглянула на сына с невесткой, потом вздохнула.
— У нас нет выбора, Павел. Мы уже не можем дать задний ход.
— А кто говорит о том, чтобы дать задний ход? — решительно заявил Павел. — Нужно вообще все прекратить!
— Предположим, мы все прекратим, здесь и сейчас, — вмешался Пьер Белланже. — Ну и как ты убедишь в этом Ортона-МакГроу? Как сказал Тугдуал, пошел обратный отсчет. Наше будущее предопределено, Павел. И нам не остается ничего другого, как следовать по пути, указанному судьбой.
— И это вас всех очень даже устраивает! — ядовитым тоном заметил Павел.
— Окса? Не хочешь вылезти из укрытия? И ты тоже можешь подойти, Гюс, — не поворачивая головы, заметил Абакум.
Слегка смущенные друзья, затаившиеся за спинкой одного из диванов, чтобы подслушать разговор, встали. Заложив руки за спину в знак покорности, они присоединились к маленькой группе.
— Пришла пора тебя вооружать, детка…
52. Мужчина-Фей
Когда Окса в последний раз была у Абакума, она и не подозревала, что крестный ее бабушки, ее Хранитель, как называла его Драгомира, был таким удивительным человеком. Не говоря о его поразительном превращении в зайца, которое девочка видела своими глазами, Окса обнаружила, что этот загадочный мужчина был буквально воплощением надежности.
