Макс искренне считал, что надо быть совсем тупой, чтобы в ночном клубе подыскивать себе бойфренда, жениха или будущего отца своих детей. А если так — разговоры и реверансы ни к чему. Неужели не повезло, и ему попалась девица с тонкой душевной организацией? Ей нужны комплименты, разговоры, обещания? Да на х** такую!
— Просто расслабься, забудь обо всем, а я займусь твоими эрогенными зонами, — вкрадчиво сообщил Макс. — Договорились, девочка?
Мишель снова о чем-то задумалась. О чем тут думать? Шведов понял, что уже теряет терпение. Что за вечер такой неудачный! А все из-за Евы, это она все испортила! Сейчас на месте Мишель могла сидеть его голубоглазая блондиночка… Внезапно Макс ощутил на губах ее вкус — когда он целовал Еву там, внизу, спустившись от пупка к идеально-гладкому треугольнику, а потом еще ниже. Он вспомнил, какая она шелковая и горячая, истекающая раскаленным соком, возбужденная… Ее чувственность при внешней сдержанности производила эффект разорвавшейся бомбы.
— Договорились.
— Что? — не понял Макс. Он погрузился в приятные мысли и на минуту забыл о рыжеволосой девице.
А Мишель, очевидно, приняла какое-то решение, потому что незамедлительно уселась верхом на колени мужчины и принялась его целовать.
Глава 10
Рано утром Ева прошлась по квартире. Она отсутствовала всего с воскресенья, и окна были наглухо закрыты, но сколько налетело пыли! Ей казалось, что внутри у нее тоже все подернуто пылью. Она не могла разобраться в своих чувствах.
Никакой радости от того, что она волевым усилием освободилась от Шведова, Ева не испытывала. Да, теперь она не рабыня, но что с того. Опять надо думать, где взять деньги. А взять их совершенно неоткуда.
Но что-то еще мелькало на окраине сознания… Какая-то неясная мысль, чувство… Ева не понимала. Знала только одно: сейчас ей так тоскливо, что каждая минута превращается в пытку.
Еще она не знала, как забрать вещи. Конечно, одежды у нее и так хватало, даже за минусом тех двух больших чемоданов, что она перевезла к Шведову. Но всяких любимых и полезных мелочей она лишилась, все это оставалось в коттедже бизнесмена.
Зато на работе порадовали. Пиар-менеджер скинула публикацию из престижного интернет-издания, где их галерее посвятили целых пять абзацев. Отзвонился покупатель, который вдруг исчез на пару месяцев. Он подтвердил, что купит четыре зарезервированных для него картины, а Ева уж думала, что он соскочил.
— Вы такая грустная сегодня, — заметила бухгалтер. — У вас все в порядке, Ева Константиновна?
— Да, все в порядке, спасибо, — вежливо, но довольно холодно ответила управляющая галереей. Она не хотела, чтобы расспросы продолжались.
Вот с кем бы сейчас с удовольствием пообщалась Ева, так это с подругой, с Мишель.
Та долго не отвечала на вызов, но в конце концов с динамике зазвучал ее голос:
— Ева, ты же прекрасно знаешь, что я сплю в это время! — раздраженно произнесла подруга. — И звонишь, звонишь, звонишь! У тебя вообще совесть есть, а?
— Уже почти двенадцать. Я хотела встретиться в обед. Подъезжай к половине первого в галерею, сходим в кафе.
— Смеешься? Я даже накраситься не успею.
— А ты не красься. Надень что-нибудь и приезжай. Мне очень надо, Мишечка!
— Ой, нет, я записана на маникюр.
— Жаль. Хотела с тобой пообщаться, — грустно сказала Ева.
— Да? Вроде мы в воскресенье все обсудили, — быстро проговорила Мишель. В ее голосе почему-то слышалось напряжение. — Знаешь, у меня сегодня страшенный цейтнот… Маникюр, салон, бассейн. Давай потом, ладно? Ну, пока, чмоки-чмоки, побегу собираться. Вообще, хорошо, что ты меня разбудила, а то бы я опоздала. Спасибо, дорогая!
— Пожалуйста. Пока, — вздохнула Ева.
*****
В результате в кафе она встретилась не с подружкой, а с юристом. Вадим Андреевич сам заехал в галерею и предложил пообедать вместе. Еве было приятно с ним увидеться. Он знал ее с детства и поддержал в самый трудный период жизни — после смерти отца. Правда, в последнюю их встречу Вадим Андреевич ее сильно разочаровал, даже шокировал…
Кафе было светлым и уютным. Сквозь кремовые римские шторы просвечивало солнце. Столы были украшены вазами с оранжевыми цветами, а диваны — фиолетовыми подушками.
— Тут найдется что-то для вас? — спросила Ева, рассматривая меню. — Как ваш гастрит?
— Не будем о грустном, — улыбнулся Вадим Андреевич. — Лучше скажи, что там у тебя со Шведовым. На чем вы остановились?
— Пока без изменений…
Ева смутилась и опустила голову. Она подумала о том, что должна была дотянуть до начала осени, но выдержала всего двое суток рабства. На этом ее терпение лопнуло. На душе было гадко. Но, безусловно, она не собиралась посвящать юриста в детали своих финансово-эротических отношений с Максом.
Официантка принесла заказ и поставила перед Евой большую тарелку с салатом «Цезарь». Вадим Андреевич вооружился ложкой и приступил к сырному супу.
— Я тут прикинул… Смогу выделить тебе один миллион, — сказал он после небольшой паузы. — Понимаю, что это только часть. Но хоть что-то.
Ева удивленно подняла глаза на мужчину.
— Вадим Андреевич…
— В долг, Ева, в долг. Ты не думай, что это жест безумного благородства. Но, конечно, деньги дам тебе без процентов и на неопределенное время.
— О-о…
— Отдашь Шведову, пусть он ненадолго успокоится. Хотя бы кидаться на тебя не будет. Ты сказала, что он грубиян?
— Он ужасный грубиян! — воскликнула Ева, тут же вспомнив о том, как мерзко Макс вчера обошелся с ней в ресторане.
— Ну вот. Отдашь ему часть денег, он поймет, что ты не отказываешься платить.
— Вы так добры ко мне… — Ева покачала головой. — Это щедрое предложение. Любой банк за кредит в один миллион потребовал бы сверху столько же.
— Может, еще у кого-то сможешь занять? У тебя же есть богатые подружки.
— Спасибо, Вадим Андреевич… Я очень благодарна за вашу заботу и ценю это. Но денег не возьму. Мне двадцать пять лет, вы не обязаны бесконечно заниматься моими проблемами. Вы и так уже два года со мной нянчитесь.
— Ева, о чем ты говоришь! Но квартиру и машину тебе все равно придется продать.
Девушка уныло вздохнула и совсем сникла.
— Я хочу тебе помочь, — юрист отложил ложку и внимательно посмотрел на Еву. — Не отказывайся.
— Спасибо, Вадим Андреевич. Но… не надо. Я придумаю что-нибудь. У вас своя семья, тоже забот хватает.
Юрист подавил вздох. По его лицу невозможно было понять, что он чувствует. Возможно, он предложил деньги, потому что его замучила совесть, а когда Ева отказалась, испытал облегчение.
